Глава тринадцатая

---

Том принял твердое, бесповоротное решение. Мысли его были мрачны. Ему казалось, что он — покинутый всеми мальчик, которым никто не интересуется и которого никто не любит. Если бы люди, относившиеся к нему так, знали, к чему могло привести их равнодушие, то они наверное раскаялись бы в своем поведении. Он пробовал исправиться, хотел стать хорошим мальчиком, но они не допустили его до этого. Но если они, действительно, желают избавиться от него, то пусть будет так. Если на человека смотреть как на преступника и разбойника, то ему не остается ничего делать, как стать преступником и разбойником. Раздумывая таким образом, Том незаметно вышел за город и очутился в поле. Звон колокола, сзывавшего школьников на послеобеденный урок, едва слышно доносился до него. Том заплакал при мысли, что он никогда, никогда больше не услышит этого давно знакомого звона; это было жестоко, очень жестоко, но — его принудили поступить так. Если его выгнали в холодный, жестокий свет, то он должен покориться этому. Но он прощал им это, прощал от всей души. Плач Тома перешел в рыдания.

В эту минуту он увидел своего задушевного друга, Джо Гарпера, который шел ему навстречу, мрачно посматривая по сторонам и, по-видимому, размышляя над каким-то важным вопросом. Том вытер рукавом глаза и начал рассказывать Джо, что преследования и мучения, которые ему приходится испытывать, живя дома, ему надоели, и что он решил уйти куда глаза глядят и никогда больше не возвращаться обратно. В заключение он стал прощаться с Джо и просил его сохранить о нем лучшую память.

Оказалось, что Джо преследовала такая же мысль, и что он пошел за город именно для того, чтобы разыскать Тома и проститься с ним. По его словам, его только что побила мать за то, что он будто бы выпил сливки, о которых он ничего не знал. Из этого Джо заключил, что от него желают избавиться; что же оставалось делать после этого? Разумеется, уйти из дому и больше не возвращаться туда. Своей же матери Джо желал всякого счастья и того, чтобы ей никогда не пришлось пожалеть о том, что она выгнала из дома своего бедного мальчика.

Продолжая идти, оба страдальца торжественно обещали друг другу не расставаться до тех пор, пока смерть не разлучит их и не избавит от земных горестей. Затем они начали строить разные планы. Джо стоял на том, чтобы сделаться отшельниками, питаться сухими корками и водой, жить в пещере и умереть, наконец, от холода, голода и страданий. Но когда Том рассказал ему про свои планы, то он согласился, что жизнь преступника привлекательнее и что звание пирата гораздо почтеннее и интереснее звания отшельника.

Милях в трех от С.-Петербурга, вниз по течению Миссисипи, в том самом месте, где ширина этой реки немного больше одной мили, есть длинный, узкий остров, заросший лесом; с одной стороны от него тянется песчаная отмель. Этот остров был необитаем и находился ближе к тому берегу реки, вдоль которого расстилался густой, непроходимый лес. Лучшего места для своего предприятия мальчики не могли и желать. Поэтому было решено поселиться пока на Джексоновом острове. Кто должен был изображать жертв их разбойничьих подвигов, они не думали. Первым делом было необходимо разыскать Гека Финна. Последний без всяких разговоров согласился примкнуть к вновь устраиваемой разбойничьей шайке: он был неразборчив и был готов заняться любым ремеслом. Сговорившись встретиться в полночь — излюбленный ими таинственный час — на пустынном берегу реки, милях в двух выше городка, мои герои расстались. Там стоял небольшой бревенчатый плот, которым было решено завладеть. Каждый из будущих пиратов должен был захватить с собой удочки и рыболовные крючки и принести чего-нибудь съестного, похищенного самым таинственным образом, как и подобало пиратам. Еще до наступления вечера мальчикам, к величайшему их удовольствию, удалось распустить в городе слух, что вскоре должно случиться нечто необычайное, причем всем рекомендовалось до поры до времени молчать и ждать.

Около полуночи Том явился с вареным окороком и разной другой провизией на опушку леса у крутого берега реки, где было назначено место свидания. Ночь была звездная и тихая. Могучая река тихо, без плеска катила свои волны. Том начал прислушиваться; все было тихо. Он осторожно свистнул; внизу у самой реки послышался ответный свист. Том свистнул еще два раза, и оба раза ему ответили тем же. Затем раздался чей-то голос:

— Кто идет?

— Том Сойер — Черный Пират, гроза испанских морей. А вы кто такие?

— Гек Финн — Кровавая Рука и Джо Гарпер — Гроза Морей. — Эти имена Том заимствовал из своих любимых книжек.

— Пароль?

Два голоса хрипло и мрачно произнесли роковое слово:

— Кровь!

Том сбросил окорок вниз по крутому склону берега и сам покатился вслед за ним, причем порядком изорвал свое платье и поцарапал себе кожу. Правда, невдалеке была тропинка, по которой можно было спуститься гораздо удобнее, но она не представляла тех трудностей и опасностей, которые так любят пираты.

«Гроза Морей» принес с собой огромный кусок сала; Гек Финн, «Кровавая Рука», принес украденный им где-то котелок, пачку листового табаку и пучок маисовых стеблей, из которых можно было наделать трубок. Однако, кроме него никто из пиратов не курил и не жевал табаку. «Черный Пират», гроза испанских морей, напомнил, что нельзя пускаться в путь, не раздобыв огня. Эта мысль была разумна, и все трое тотчас же принялись за выполнение ее. Невдалеке, на большом плоту виднелся огонь; пираты подкрались к нему и стащили несколько головней. Все это они проделали с большой торжественностью: они почти на каждом шагу останавливались и прикладывали палец к губам. Их руки беспрестанно хватались за рукоятки воображаемых кинжалов, в темноте то и дело раздавались приказания, что если «неприятель» шевельнется, то немедленно же «уложить всех на месте», так как «мертвые молчат». Если сказать правду, то мальчики отлично знали, что рабочие с плота ушли в город, кто за провизией, кто просто в кабак, но тем не менее все приключение должно было быть обставлено как можно таинственнее.

Вернувшись обратно на свой плот, мои герои отчалили от берега. Том командовал, Гек уселся у заднего весла, Джо — у переднего. Том стоял на самой середине плота и, скрестив руки на груди, с мрачным выражением на лице вполголоса отдавал приказания:

— Держись ветра!

— Есть {«Есть!» у моряков означает то же, что «слушаюсь»! у сухопутных войск.}, капитан!

— Закрепить паруса!

— Есть, капитан!

— Руль правее!

— Есть, капитан!

Так как мальчики сразу же выехали на середину реки, то само собою разумеется, что все эти приказания отдавались только для большей важности и не означали ничего особенного.

— Под какими парусами идет судно?

— Под гротом, топселем и кливером, капитан!

— Поднять бром-брамсель! Живо! Послать шесть человек к фор-марса-лисено.

— Есть, капитан!

— Убрать марсель {Названия парусов.} с главной мачты!

— Есть, капитан!

— Руль под ветер!

— Есть, капитан!

Плот повернулся к противоположному берегу и пересек середину реки. Мальчики направили его затем так, чтобы он шел прямо по течению, и вынули весла из воды. В течение следующего получаса на плоту царило мертвое молчание. Плот медленно плыл мимо городка. Там мерцали редкие огоньки; по-видимому, в городке уже спали, и никто из тамошних жителей не подозревал, что здесь, на широкой, бесконечной водной поверхности, в которой отражались миллионы звезд, разыгралось великое событие.

«Черный Пират» стоял, скрестив руки на груди, и в последний раз смотрел на те знакомые места, где ему пришлось столько выстрадать. Он страстно желал в эту минуту, чтобы его увидела теперь Бекки, именно теперь, когда он плыл по бурному океану, смотря прямо в лицо опасностям и смерти и ожидая своей кончины с мрачной улыбкой на губах. В воображении Тома Джексонов остров казался удаленным от городка за тысячи миль, и поэтому будущий пират мысленно посылал родному городу «последнее прости». Оба другие пирата тоже «в последний раз» смотрели на город, и притом так долго, что чуть-чуть не проехали мимо острова. К счастью, они вовремя заметили свою оплошность и поторопилась направить плот к острову. Около двух часов ночи плот прибило к отмели, и он остановился, не дойдя до берега сажен на пятьдесят. Мальчики забрали в несколько приемов свой багаж и перенесли его вброд на остров. На плоту нашелся старый парус; из него храбрые мореплаватели устроили в кустах род палатки и спрятали в нее провизию и прочее имущество. Сами они решили жить и спать под открытым небом, не взирая ни на какую погоду, как и подобало настоящим пиратам.

Затем юные герои развели огонь около старого пня, находившегося в лесу, в двадцати или тридцати шагах от его опушки, зажарили кусок сала и уселись за ужин. Какой прекрасной казалась им привольная жизнь в девственном лесу незнакомого, необитаемого острова, вдали от людской суеты. Высокое пламя освещало их лица и бросало кровавый отблеск на высокие, толстые стволы и густую листву деревьев и обвивавший их дикий виноград. Когда зажаренное сало и хлеб были съедены, мальчики растянулись на мягком мхе возле костра. Они могли бы найти место менее жаркое, но было слишком интересно и живописно лежать перед пылающим костром!

— Разве это не весело? — спросил Джо.

— Восхитительно, — отвечал Том.

— Что сказали бы другие мальчишки, если бы увидели нас теперь!

— Что же им говорить? Они, наверное, лопнули бы от досады и зависти, так ведь, Гек?

— Конечно, — проворчал Гек. — Мне, по крайней мере, такая жизнь нравится. Здесь я сыт, и никто меня не толкает, не бранит и не бьет.

— Такая жизнь как раз по мне, — восхищался Том: — утром незачем вставать, когда хочется спать, в школу ходить тоже не надо, можно не умываться и не делать разных других глупостей. Убедился ли ты теперь, Джо, что быть пиратом очень заманчиво? Пират, когда он на суше, может ничего не делать, отшельник же должен постоянно молиться, молиться до одурения.

— Это правда, — согласился Джо, — я вовсе не думал об этом, когда собирался стать отшельником. Теперь я и сам вижу, что гораздо лучше быть пиратом.

— Кроме того, — продолжал Том, — теперь отшельники вовсе не пользуются таким почтением, как в былые времена, пиратов же всюду уважают. Отшельникам приходится спать на камнях, они должны посыпать себе голову пеплом...

— Пеплом? Для чего же они посыпают себе голову пеплом? — спросил Гек.

— Не знаю. Но все отшельники делают это. Если бы ты был отшельником, то должен был бы делать то же самое.

— Как бы  не так! — возразил Гек.

— Да как бы ты избавился от этого?

— Не знаю; но я ни за что не стал бы сыпать пепел себе на голову.

— Но это же необходимо, Гек!

— Мало ли что! Я просто убежал бы.

— Убежал бы? Хорошим же отшельником был бы ты тогда! Ты осрамил бы этим не только себя, но и всех других отшельников.

«Кровавая Рука» ничего не ответил на это, так как был уже занят гораздо более важным делом. Он выдолбил один из привезенных с собою маисовых стеблей, всунул в него скрученный в трубку лист табаку, зажег его углем и скрылся в облаках табачного дыма.

Оба другие пирата с завистью смотрели на него и решили в душе, что непременно выучатся этому искусству. Спустя несколько минут Гек спросил:

— Чем же, собственно, занимаются пираты?

— О, очень многим, — ответил Том. — Они овладевают кораблями, жгут их, забирают себе золото и зарывают его в землю в разных потаенных уголках своего острова, где эти сокровища охраняют духи и разные другие сверхъестественные существа. Затем они убивают всех, кого застанут на корабле, бросают их за борт...

— А женщин они перевозят на свой остров, — прибавил Джо. — Женщин они никогда не убивают.

— Да. — поддакнул Том. — Женщин они не убивают: они слишком благородны для этого. Кроме того, похищенные ими женщины всегда бывают красавицами.

— А какая на них бывает одежда! — воскликнул Джо.

— Их платье сверху донизу всегда осыпано золотом, серебром и брильянтами!

— Это у кого же? — спросил Гек.

— Да конечно, у пиратов!

Гек задумчиво посмотрел на свою одежду

— Если это так, то моя одежда не подходит для пирата, — заметил он с грустью, — но другой у меня нет.

Том и Джо поспешили утешить его, говоря, что заботиться об этом пока нечего, и что для начала годятся и лохмотья, хотя обыкновению пираты и пускаются в плаванье в роскошных костюмах.

Мало-помалу разговоры мальчиков начали становиться менее оживленными: веки юных беглецов начали смыкаться от усталости. Трубка выскользнула из пальцев «Кровавой Руки», и он заснул сном праведника. Но «Грозе Морей» и «Черному Пирату» не так-то легко было заснуть. Они прочли вечернюю молитву, лежа и про себя, так как некому было заставить их встать на колени и прочесть ее вслух, и погрузились в думы. Вначале они думали совсем не молиться, но потом решили, что на всякий случай это следует сделать. Думы их были невеселы: их мучила совесть. Во-первых, они смутно сознавали, что, убежав из дому, они поступили не совсем-то хорошо, а во-вторых, они не могли забыть об украденных ими съестных припасах. Они пробовали успокоить свою совесть тем, что они и раньше очень часто таскали яблоки и сласти из чуланов, но совесть не умолкала. Отсюда становилось ясным, что таскать яблоки и лакомства — шалость, но брать окорока, куски сала и т. п. — кража, т. е. поступок, о котором говорится в Библии. Поэтому мои герои твердо решили, что в течение всего времени своих разбойничьих похождений они не будут больше позорить свое почетное звание пиратов кражами, подобающими разве только мелким воришкам. После такого решения совесть моих «добродетельных» пиратов немного успокоилась, и они заснули мирным безмятежным сном.

---

Глава 13. «Приключения Тома Соейра» Марк Твен

« Глава 12

Глава 14 »