Сцена 3

Комната в замке.
Входят Король. Розенкранц и Гильденстерн.

Король
Я недоволен им; небезопасно волю
Давать его безумью. Приготовьтесь.
Я полномочьями немедля вас снабжу,
И в Англию отправится он с вами.
Долг государственный сносить не может бед,
Которые грозят возникнуть ежечасно
Из сумасшествия его.

Гильденстерн
Мы снарядимся.
Свята и праведна забота охранять
От бедствия всех тех, которые лишь вашим
Величеством и дышат, и живут.

Розенкранц
И каждый человек обязан ограждать
И защищать себя всей силою ума
От всякого вреда; насколько ж больше тот,
От благоденствия чьего зависит
Жизнь многих. Смерть царя не есть кончина
Лишь одного его, но, как водоворот,
Все близкое к нему с собой уносит. Это
На высшей из вершин громада-колесо;
К могучим спицам тысячи ничтожных
Прилажены частиц. Покатится оно, —
И часть мельчайшая то грозное разделит
Падение. Монарх не одинок в страданье:
С ним весь его народ сливается в рыданье.

Король
Прошу вас, к спешному отъезду снарядитесь;
А мы в оковы заключим опасность эту;
Свободна слишком уж она.

Розенкранц и Гильденстерн
Мы поспешим.

Розенкранц и Гильденстерн уходят.
Входит Полоний.

Полоний
В покои к матери пошел он, государь;
За занавескою я притаюсь и все
Услышу. Разбранит она его, конечно.
Сказали сами вы, — и мудро так сказали, —
Что матери еще свидетеля бы надо
В придачу, так как мать всегда пристрастна; пусть
Он их подслушает. Прощайте, государь;
Вернусь я ранее, чем ляжете вы спать,
И все вам передам.

Король
Благодарю, мой друг.

Полоний уходит.

О, гнусен грех мой! Смрад его восходит к небу;
Проклятье первое, древнейшее на нем.
Братоубийство! Я молиться не могу,
Хоть так же велико влеченье, как и воля;
Вина моя сильней, чем сильное желанье
Как за два дела взявшийся, стою я
В раздумий, с которого начать, и оба
Бросаю. Если бы проклятая рука
Покрылась кровью брата сплошь, ужели
Не стало б у благих небес дождя, чтоб снега
Белей омыть ее? На что и милосердье,
Как не на то, чтоб грех являл ему свой лик?
И не двоякая ль в молитве сила:
Предупреждать паденье и в паденье
Прощенье даровать? Да, можно взор возвесть;
Мой грех в былом. Но ах! Какой же род молитвы
Послужит мне? «Прости мне подлое убийство»?
Нет, этого нельзя: ведь у меня еще
Все то, из-за чего я совершил убийство, —
Корона, власть моя и королева.
Прощен ли, кто предмет удержит злодеянья?
В развратном мире этом правосудье
Злодейством с золотом в руке бывает
Устранено; закон нетрудно подкупить
Неправедной ценой. Но в мире том не так:
Там нет уверток; там деянье предстает
Во свете истинном; и мы должны
Перед лицом грехов дать в них отчет. Так что же?
Что ж мне осталось? Испытать, что может
Раскаянье. Чего оно не может! Но
Что может, если каяться не можешь?
О мука страшная! В груди чернее смерти.
Ты рвешься из сетей, но путаешься в них
Все боле, о душа! О ангелы, на помощь!
Колени, гнитеся! Стальное сердце,
Будь мягче сердца малого ребенка!
Еще уладиться все может.

Отходит в глубину и становится на колени.
Входит Гамлет.

Гамлет
Я б мог теперь покончить; молится теперь он;
Теперь покончу я. Он попадет на небо,
И так-то буду я отмщен. Обдумать надо.
Злодеем умерщвлен отец мой; и за то,
Его единый сын, я этого злодея
Пошлю на небо.
О, то награда, милость, но не мщенье.
Предательски отца застиг он в пресыщенье,
В расцвете полном всех его грехов.
Об участи его кто, кроме неба, знает?
По нашим же понятьям и догадкам
Томится тяжко он. И буду ль я отмщен,
Убив врага, когда душа его омылась,
Когда готов он в вечность перейти?
Нет.
В ножны, мой меч. Дождись удара поужасней;
Застанешь пьяным ты его, иль спящим,
Иль в гневе, иль на ложе блудной страсти,
Иль в сквернословии, иль за игрой,
Иль в чуждом святости каком-либо деянье, —
Тогда рази! Стремглав, пятами к небу,
Пусть он низвергнется с душой проклятой
И черною, как ад. Мать ждет. — Не избавленье
Дарю я жалким дням твоим, но лишь продленье.

Уходит.

Король (вставая)
Слова стремятся ввысь, а думы долу бродят;
Слова без дум до неба не доходят.

Уходит.

Акт 3. Сцена 3. Пьеса «Гамлет» У. Шекспира.