Золотая свирель Л. Чарская

---

Сказка «Золотая свирель». Автор Лидия Чарская.

Произведение написано в 1909 году.

---

Голубое небо красивым нежным пологом повисло над зеленым дворцом короля Доба.

Лесной король жил в своем нарядном дворце, свитом из ветвей жимолости, зеленого плюща и дикого шиповника, в самой чаще дремучего леса.

Страшный и могучий был этот король Доб. Не любил он людей и всячески досаждал им, сталкиваясь на своем пути с ними. Не любил людей Доб за то, что являлись люди врагами его зеленого могучего королевства. Приходили люди с топорами в лесную чащу и срубали могучие дубы, стройные тополя и нежные березки — словом, губили понемногу все королевство Доба. Не знали, конечно, люди, что старые дубы были не кем иным, как важными сановниками и старшинами Доба; стройные тополи — молодой гвардией короля, а белоствольные березки — придворными фрейлинами его дочерей. Было шесть дочерей у короля Доба, шесть стройных зеленооких и зеленокудрых лесных красавиц. И звали их нежными именами цветов. Старшую — Розой, вторую — Гарденией, третью — Резедою, четвертую — Сиренью, пятую Настурцией и самую младшую — скромной Незабудкой.

Старшая Роза была прекрасна, как и подобает быть таковою носительнице имени царственного цветка; Гардения была мудрой и разумной, самой мудрой и разумной во всем лесном королевстве. Сам отец-король считался с мнениями второй своей дочери и спрашивал ее советов. Третья Резеда-королевна была необыкновенной хозяйкой. Все спорилось в ее искусных руках. Умела она приготовить разные вкусные яства, выткать удивительную пряжу или придумать поразительно прекрасный наряд для себя и сестер. Четвертая, Сирень была незаменима в своем умении занять светской беседой гостей, организовать пышный прием во дворце, причем она танцевала так, что маленькие воздушные эльфы завидовали ее уменью и всегда шумно восторгались искусством королевны Сирени. Пятая, Настурция была воительницей. Когда король Доб затевал войну с людьми или с другим лесным королевством, королевна Настурция постоянно шла во главе войска; она первая бросалась в битву и последняя покидала поле сражения. Когда войска Доба начинали сдаваться и выражать малодушие, Настурция вихрем проносилась по их рядам, одним взглядом, одним словом поднимала упавший дух в войске, и победа всегда оставалась за ним.

Поэтому доброй половиной своего могущества король лесного королевства был обязан пятой своей дочери, как и второй, Гардении, за ее мудрые советы.

Наконец, шестая и последняя лесная принцесса не имела никаких достоинств. Это была самая обыкновенная маленькая девушка с белокурыми волосами, с голубовато-серыми глазками, худенькая, невидная, молчаливая, некрасивая, неумная и по виду ничем не отличающаяся от простых людей.

Но зато она обладала золотою свирелью. Эта золотая свирель была главным сокровищем и высшим благополучием лесного королевства. По виду простая золотая палочка, свирель имела драгоценное свойство зачаровывать, завораживать и пленять слух людей. Эта золотая свирель была орудием мести Доба, его дочерей и всех его подданных людям — их вечным, непримиримым врагам.

За то, что так бесцеремонно врывались в лесное королевство люди с их топорами и пилами и так безжалостно губили мощные дубы, широкие осины, стройные березки и тополя и другие деревья, король жестоко отплачивал им при помощи Незабудки и ее золотой свирели.

Поздней ли ночью, ясным ли полднем, свежим ли утром, летним ли, зимним ли временем, безразлично, в глубине леса слышались сладкие призывные звуки золотой свирели.

Это королевна Незабудка, сидя на суку дерева, играла на своем роковом инструменте песенку за песенкой, одну прекраснее и слаще другой. И случайный одинокий путник, забредший в эту дикую глушь один, без товарищей, останавливался, пораженный этими дивными звуками. Свирель, между тем, удалялась постепенно; королевна Незабудка уходила с нею в чащу все глубже и глубже, и зачарованный ее игрою путник углублялся, увлекаемый неземными звуками, за нею в непроходимую лесную чащу.

Незабудка, играя на своей свирели, доводила свою жертву до ворот королевского дворца. Здесь к несчастному кидались все лесные чудовища Добова королевства: лешие, русалки, лесные гномы — и замучивали его насмерть. А к довершению всего из внутренних покоев лесного дворца с огромным мечом в руке появлялась воинственная Настурция и отрубала голову плененному Незабудкой прохожему. Этим обитатели королевства мстили людям за порубку леса, за гибель подданных короля Доба.

Был ясный летний вечер. Солнце медленно садилось за вершинами столетних дубов, ясеней и кленов. Лиловые чашечки фиалок увлажнились росою. Сверкали обрызганные ею и белые как снег ландыши. Лесной ручеек звенел струею, а на болоте квакали лягушки тем радостным и веселым кваканьем, которое представляет собой целый концерт в начале мая.

Звонкая и красивая трель соловья вторила этим вечерним звукам. Медленно таял вечер, и голубоватые сумерки падали над лесом.

По лесной тропинке шел юноша в бедной деревенской одежде, веселый, жизнерадостный, быстроглазый. Это был Андрей, сын дровосека из деревни и сам дровосек по занятию. В этом лесу он рубил не раз вместе с отцом деревья.

Еще недавно работал он с товарищами здесь, в самой глуши леса, и позабыл свой топор. Топор был совсем новый, острый и хороший. Жаль было оставлять на произвол судьбы такую отличную вещь, и вот Андрей отправился на поиски за ним, не обращая внимания на запугивания товарищей-дровосеков, которые стращали его нечистою силой и разными лесными ужасами.

Но смелый, отважный и жизнерадостный юноша ничего не боялся в жизни. Он был молод, весел и счастлив. Самая красивая, добрая и милая девушка в деревне была его невестой. Ждали только случая сыграть свадьбу.

Жил Андрей с отцом и товарищами в селе и копил деньги, зарабатываемые порубкою леса.

Откладывал он каждую копейку для предстоящей свадьбы с любимой им девушкой.

И сейчас он бесстрашно углублялся в лес по направлению к тому месту, где, помнилось ему, на порубленном участке позабыл он свой топор.

Но что за чудо такое! Давно уже, по соображению Андрея, должен он был дойти до места порубки, до небольшой полянки с торчащими на ней древесными пнями, а все нет как нет знакомого участка, и по-прежнему высятся спереди, сзади и по бокам Андрея огромные деревья, протягивающие ему свои мохнатые ветви.

А тут как раз подоспели и вечерние сумерки. Окутался ими лес, и хоть прозрачна и коротка майская ночь, а все же темнее и страшнее она в лесной глуши, нежели в жилом месте или в открытом поле.

Из чащи громко и зловеще сова закричала, и послышался не то вой, не то стон в глубине леса. И хоть был не из робкого десятка юноша Андрей, а сердце его екнуло невольно и от крика филина, и от непонятного жуткого стона.

Однако на одно мгновенье екнуло только. В следующую минуту молодой дровосек лихо сдвинул шапку на затылок, тряхнул кудрями и весело, звонко крикнул на весь лес, сопровождая слова свои беззаботным смехом:

— Эй, какой там леший балуется! Чего прячешься, козья рожа, выходи, нечего тебе крещеный люд зря пугать! Выходи, что ли, померимся силами! — и вдруг осекся. Мгновенно замер веселый смех на губах Андрея.

Вместо топота козьих ног лесовика и жутких звуков ночного лесного мира он услышал чудесную, полную невыразимой прелести и красоты музыку. Неземные звуки зарождались сладкой волною и наполняли чащу.

Андрей остановился как вкопанный с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Такой поразительно красивой игры ему не доводилось еще ни разу слышать в его жизни.

Чудесные звуки так и вливались в душу, так и радовали сердце, заставляя трепетать от счастья все существо молодого дровосека.

Но вот не успел он насладиться как следует дивной игрою, как тише, отдаленнее зазвучал волшебный инструмент, словно невидимый музыкант стал постепенно удаляться от Андрея.

Зачарованный, потрясенный до глубины души Андрей, сам того не замечая, потянулся за незримым музыкантом в лесную чащу, стараясь разглядеть того, кто играл так искусно под покровом сумерек.

Но, казалось, невидимый музыкант умышленно прятался от юноши, как бы дразня его любопытство. Шаг за шагом Андрей очутился в непроходимой чаще. А музыка все продолжала себе звучать, то приближаясь к юноше, то удаляясь от него.

— Эге! Да тут и впрямь нечистая сила замешалась, — проговорил сам себе молодой дровосек, снимая шапку и крепко почесывая свою кудрявую голову. — Так-то, уши развесив, я невесть сколько здесь проплутаю. Ан это не к месту и не ко времени. Небось, ночь на дворе, и батюшка с матушкой шибко беспокоиться будут, что я вовремя домой не поспею. А ну его к ляду, топор: ежели не отыщется — не разорюсь; пока что батькиным поработаю, а там заколочу деньгу — новый справлю! Только бы из глуши этой выбраться поскорей. А чтобы игры этой треклятой не слышать, сам запою. Небось, на всей деревне голосистей меня парня нету. Знатно спеть смогу, коли разойдусь!

И, не рассуждая долее, Андрей снова лихо заломил набекрень свой картуз и запел во все горло: Во саду ли, в огороде, Выросла малина…

Лес охнул протяжным эхом от первых звуков молодецкого голоса.

Андрей не хвастался. Он действительно считался первым певцом не только в своей, но и в окрестных деревнях и селах, и своим пением славился далеко вокруг.

Этим своим пением и пленил он сердце первой красавицы Марфуши. А старики деревенские особенно хвалили за него голосистого Андрюшу и с умилением слушали его по вечерам, сидя на лавочках у своих избенок.

И сейчас сладко и нежно, звонко и голосисто заливался Андрей.

Ему неустанно вторило лесное эхо. Диковинная музыка словно заглохла, растворилась в могучих звуках молодецкого голоса. Заглушил ее таки Андрей.

Зато пел он без передышки, пел все песни, которые знал с детства, одну за другою.

И вот, когда он докончил последнюю, в которой говорилось о красной девице-душе с бровями соболиными, с очами соколиными, с косою русою до пят, с душою ясной золотою, как высокая звездочка небесная, с сердцем горячим, всех ровно греющим, всех согревающим, — словом, песенку, сложенную им самим в честь его невесты любимой и пригожей Марфуши, вдруг сразу замолкла диковинная музыка; из-за ствола близ стоявшего дерева прозвучал тихий и нежный девичий голос:

— Неправду ты поешь, Андрей-дровосек, нет такой девушки в мире!

И в тот же миг выступила королевна Незабудка из-за ствола толстого дуба, держа наготове золотую свирель у розовых губ.

Глянул Андрей на неожиданное виденье, глянул и остановился, пораженный. Стоит перед ним невысокая, худенькая девушка, тоненькая да слабая на вид, в чем душа держится, волосики по плечам разметаны, глазки голубые, невидная такая собой, неказистая, а в руках свирель. Та самая, должно быть, что так дивно несколько минут тому назад нежнейшие и сладкие песни наигрывала.

Удивился Андрей. Рот даже раскрыл от изумления.

— Эй ты, послушай, птичка-невеличка, да неужто это ты так играла? — спрашивает, а сам глядит во все глаза на девушку, не верит, что она-то и есть та самая музыкантша, что пленила его слух чудесной музыкой. А королевна Незабудка усмехнулась только.

— Играла-то я, это верно, а вот ты-то пел да неверно, дровосек. Пел ты про девушку, которой лучше нет на свете. Неправда это, лучше моей сестрицы Розы-королевны нет никого, запомни это раз и навсегда, глупый парень.

— Вот тебе на! — протянул Андрей со смехом, — кака-така Роза еще взялась? Да перед моей Марфушей все твои розы завянут. И добра-то она, и умна, и прекрасна, и хозяйка такая мне будет, что другой такой нигде не сыщешь. А как на праздник пойдет хороводы водить да плясать, так, глядя на нее, все запляшут. А уж прядет как да ткет — ну, словом, король, а не девушка!

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Незабудка. — Да что ты, очумел, дурачок, — весь мир знает, что разумнее моей сестры Гардении нет в мире. И хозяйки такой, как третья сестра моя Резеда, обойди весь свет — другой не сыщешь. А пляшет сестрица моя Сирень так, что твоей невесте и во сне не увидеть.

— Еще что! Ври больше, так тебе я и поверил, — во все горло расхохотался Андрей, — держи карман шире, нашла дурака. Небось, горазда ты врать, глупая девочка! Только как знаешь, а слушать твое вранье я не намерен.

— Я вру? Я? — топнув ножкой, вскричала Незабудка. — Да я тебе хоть сейчас покажу моих сестриц!

А сама про себя рассуждает лукаво: "Не заманить было золотой свирелью гадкого этого человека в ловушку, так хоть хитростью заманю и погублю ею нашего злейшего врага!"

Андрей тряхнул снова по привычке кудрями и, глянув на худенькое личико музыкантши, весело крякнув, сказал:

— Ну, коли сестры твои хоть немножко похожи на тебя обличьем, так моя Марфуша — королева перед вами, вот так!

— Придешь и увидишь! — загадочно произнесла Незабудка. — Пойдем за мною!

— Пойти-то я пойду, а ты мне скажи, кто ты такая и куда ведешь за собою? — недоверчиво усмехнулся Андрей.

— Я королевна Незабудка, дочь могучего короля леса Доба, и поведу тебя в наш королевский дворец! — гордо отвечала лесная девушка.

— Ишь ты, поверить тебе тоже, велика штука. Правду говоришь, коли не врешь. Ну, веди меня в королевские чертоги. Отродясь во дворце не бывал, королей не видал с королевнами. Может, угостят там по-королевски? А? — и, говоря это, весело прищурился Андрей.

— Да уж так угостят, что лучшего угощенья и пожелать не сможешь! — загадочно отозвалась Незабудка.

И первая зашагала вперед. За нею, не отставая, пошел Андрей, сгорая от любопытства и желания Увидеть королевский дворец и чудесных королевен, про которых ему рассказывала Незабудка. А последняя радостно потирала руки. Ей не надо было больше играть на свирели: безо всякой приманки попался в ее ловушку глупый человек.

Еще задолго до приближения к таинственному лесному дворцу Андрей заметил светлые огоньки в лесной чаще.

— Это освещены наши окна; на подоконниках разложены живые светлячки, — предупредительно пояснила своему спутнику Незабудка.

— Ишь ты, светляковым светом пробавляются. Не больно-то пышно, стало быть, да богато в вашем королевском дворце! — усмехнулся Андрей, сомнительно покачивая головою.

На это Незабудка только презрительно пожала плечами. Она не успела ничего ответить. Они были уже у ворот дворца.

Перед изумленными взорами Андрея предстал дворец, свитый из ивовых прутьев, перетянутых жимолостью, плющом и другими ползучими растениями. У входа во дворец стояли два огромных дуба.

На вершине каждого из них торчало по огромной человеческой голове, а ветви их казались мохнатыми руками, протягивающимися навстречу вновь пришедшим.

Глухими, замогильными голосами дубы заговорили на всю гущу:

— Выходите встречать, выходите встречать! Королевна Незабудка привела к нам нового пленника!

В тот же миг из глубины дворца выбежала целая толпа зеленоволосых русалок и козлоногих лесовиков и с шумом, криком, визгом и хохотом накинулась на Андрея.

— Наш злейший враг! Злой дровосек, главный губитель лесных подданных! — кричали они на разные голоса. — Наконец-то он попался в наши руки! Молодец Незабудка-королевна! Долгих лет тебе за то, что удалось затащить к нам нашего злейшего врага!

И они с еще большим рвением закружились и запрыгали вокруг ошеломленного Андрея, стараясь защипать, замучить и сбить его с ног.

Скорее ошеломленный, нежели испуганный, он стоял среди нападавших на него лесных обитателей и только отталкивал тех из них, которые слишком назойливо набрасывались на него.

Королевне Незабудке хорошо были видны его бесстрашные голубые глаза, светлые кудри и гордая смелая осанка, с которой он отражал нападение.

И при виде этого лица, этой осанки и бесстрашно глядевших на врагов глаз что-то странное произошло в душе Незабудки. Сначала смутно, а потом все явственнее, определеннее зарождалось в ней чувство жалости к этому бесстрашному смельчаку. Жаль стало Незабудке Андрея.

Незнакомое до сих пор чувство закралось ей в душу.

— Эй вы, — грозно прикрикнула она на расшумевшуюся ватагу русалок и леших, — ей вы, прочь отсюда! Я хочу моего пленника показать самому королю-батюшке, прежде нежели сестрица Настурция поразит его своим мечом.

Затем она быстро подошла к Андрею и шепнула ему на ухо:

— Не бойся ничего, они не посмеют причинить тебе никакого вреда.

— Да я и не думаю бояться! А только не вели им щипать меня да брыкаться. А то уж, поди, можно насчитать у меня на теле с целую дюжину синяков. Ежели всех гостей в вашем королевском дворце так встречают, слуга покорный! Носу сюда больше не покажу!

Этот возглас так пришелся по вкусу не только одной Незабудке, но и всей веселой толпе русалок и леших, что все они с громким смехом отпрянули от своей жертвы.

Тут королевна Незабудка взяла за руку юношу-дровосека и ввела его во внутренние апартаменты королевского дворца.

И опять было чему подивиться веселому Андрею!

Посреди зеленого зала на троне, сложенном из душистых лесных трав, мягкого мха и полевых цветов, сидел важный зеленобородый старец с суровым лицом, с короной из желудей и со строго сдвинутыми бровями, одетый в мантию из зеленых листьев. Около трона его стояло пять королевен.

По стенам огромного и высокого терема находилась королевская гвардия из стройных молодых тополей с человеческими головами вместо верхушек, с алебардами и копьями в бесчисленных руках-ветвях.

За троном белоствольные березки с лицами молодых женщин и девушек — свита королевских дочерей — и целая толпа дубов-исполинов, королевских старейшин-сановников с совершенно седыми головами и могучими руками-сучьями.

Все они при появлении юноши закачали головами, зашуршали ветвями-руками и глухо зашептали друг другу:

— Вот наш злейший враг Андрей-дровосек. Наконец-то удалось поймать и привести королевне Незабудке. Да здравствует Незабудка-королевна и ее золотая свирель!

Тут отделилась одна из королевен и с мечом в руке приблизилась к Андрею.

— Смерть ему! — произнесла грозно, сверкнув очами, воинственная королевна Настурция и уже занесла руку над кудрявой головой молодого дровосека.

Снова дрогнуло что-то в сердце Незабудки-королевны, и она робко выдвинулась вперед.

— Батюшка-король! — произнесла она несмело, — поистине говорят наши подданные: человек, приведенный мною ныне — наш злейший враг Андрей-дровосек. Он быстрее и ловчее всех в работе по рубке леса, и поэтому больше всех зла приносит он нам. И человек этот достоин смерти. Но еще больше нежели гибелью своею может он принести нам пользу своим голосом. Если ты разрешишь его оставить в нашем королевстве здравым и невредимым, батюшка-король, то я сделаю его своим помощником. Он будет петь мне под аккомпанемент моей золотой свирели и зачаровывать глупых путников. Только дай мне на это разрешение, батюшка-король!

Тут королевна Незабудка опустилась на колени перед троном и протянула королю Добу умоляюще сложенные руки.

Настурция выступила вперед.

— Нет, батюшка, — произнесла она зычным голосом, сводя свои грозные брови, — нет, и этот пленник должен погибнуть, как и все остальные!

И она снова взмахнула своим мечом. Но тут Незабудка-королевна бросилась между ними и заслонила Андрея своим тщедушным тельцем.

— Остановись, сестра! — вскричала она молящим голосом. — Дай ему, по крайней мере, показать нам свое великое мастерство перед смертью!

Сестры заспорили крепко. Пришлось вмешаться самому королю. Он взмахнул рукою, и все стихло.

— Гардения! — обратился он к самой мудрой своей советнице, — разумная королевна Гардения, реши спор сестер. И да свершится все по твоему указу.

Мудрая Гардения выступила вперед.

— Пусть споет он нам раньше, пусть повеселит ваш слух, батюшка, а умереть он успеет всегда! — сказала она, немного подумав.

— Да будет так! — торжественно подтвердил король и, обратившись к Андрею, кратко приказал: — Пой!

Тот спокойно сдвинул по привычке на бок свою шапчонку, поскреб кудрявую голову и произнес с усмешкой:

— Вот еще что выдумали! Стану я вам петь на голодное брюхо! Небось, как шли сюда, королевна эта самая щуплая (тут он бесцеремонно ткнул пальцем в Незабудку, к великому ужасу придворных) хвасталась, что сестра ейная такой красоты необыкновенной, что лучше ее на свете нет! А другой-то разумнее нет, а третьей-то хозяйственнее, а четвертая-то так пляшет, что диву дивиться надо, а пятая…

Но тут не договорил Андрей. Выступила вперед Роза-королевна.

— Взгляни на меня, глупый юноша, и реши сам, правду ли говорила обо мне сестра?

А у самой зеленые очи, как звезды, горят ярко-ярко, а румяные губы улыбаются гордо, а зеленые же кудри тучей вьются над высоким челом.

Глянул на нее Андрей да как фыркнет.

— Это-то красотою у вас, в лесном королевстве, зовется! — а сам хохочет: — Ай да красотка! Нечего сказать! Ведьмовата ты больно, королевна, не взыщи! Глаза-то как у кошки горят, а волосы, что папоротник либо крапива, дыбом! Чего уж тут хорошего!

— Дерзкий! — вскричала королевна. — Глупый, дерзкий мальчишка, да как ты смеешь так клеветать на королевскую дочь!

Усмехнулся Андрей.

— Ой, не сердись больно королевна, чего доброго, лопнешь! Лучше покажите мне хозяйку вашу, пущай как следует угостит да отпотчует меня. Посмотрю ее уменье по сравнению с Марфушиным.

Тут взмахнула рукою Резеда. Откуда ни возьмись слетелись отовсюду маленькие эльфы с золотыми тарелочками, мисочками, соусниками. Четверо из них примчали небольшой стол, накрытый скатертью, пятый — удобное кресло. Быстро накрыли их спутники этот стол, уставили его принесенными блюдами, посадили за него Андрея.

А королевна Резеда-хозяйка встала за его креслом и начала угощать юношу. Взял золотую вилку в руки Андрей, ткнул в одно блюдо, отведал.

— Это еще что за кушанье? А? — спросил он, отправляя себе в рот вкусный, ароматный кусок жаркого.

— Это соловьиные языки. Самое вкусное и редкое блюдо, которое я одна умею готовить по собственному рецепту! — произнесла с гордостью Резеда-королевна.

— Эвона! — протянул Андрей. — Ну, и стряпуха же! Хуже-то не могла изготовить блюда? Мне бы пирожка краюху с капусткой, что Марфуша у своего батьки в воскресные дни печет, а она языками соловьиными угощает! — и он, к великому смущению и негодованию придворных, с шумом отодвинул от себя тарелку.

Тут выступила королевна Сирень.

— Я спляшу тебе, глупый юноша, так и быть! — произнесла она со снисходительной улыбкой. — Почему бы и не порадовать приговоренного к смерти в его последнюю минуту, — добавила она, обращаясь к остальным.

И в тот же миг заиграли невидимые инструменты. Затрубили трубы метели, запела вьюга, засвистел тоненькою свирелью ветер, затрещали литавры лесного шума, и под весь этот гам, грохот, знакомый в непогоду каждому человеческому слуху, закружилась по дворцу Сирень-королевна, выкидывая какие-то необычайные па. Долго носилась бы она по зеленому дворцовому залу, если бы Андрей не завопил во всю глотку в самый разгар пляски:

— Довольно! Перестань! Тебе говорят, довольно. Не то драться стану!

От этих слов сразу замерла на месте, как прикованная, королевна, а березки-фрейлины, сгорая от стыда, закрылись своими пушистыми ветвями-руками.

— Ай-ай! Какой грубый, неотесанный мужик! — зашептали они, покачивая головами.

— Проучить его следовало бы хорошенько! — подняв мечи и копья, прогремела королевская гвардия тополей.

— Смерть ему! — эхом отозвались старейшины и вельможи.

Но тут выступила снова мудрая Гордения вперед.

— Ты недоволен мастерством моих сестер-королевен, человек, — произнесла она насмешливо, — но остаются еще трое между нами, искусства которых ты не можешь не признать. Если бы первая, Незабудка, не зачаровала тебя своей игрою, ты бы не был здесь: искусство моей сестры Настурции ты не сможешь оценить потому, что падешь мертвым от удивительно меткого удара ее меча, но зато и мою мудрость ты не сможешь не признать. Загадай мне какую хочешь загадку — я тебе ее разгадаю.

— Ну, ладно, — произнес Андрей, — но прежде нежели ты мне отвечать будешь, я вам спою, так и быть, мою песенку.

И, не дожидаясь приглашения, Андрей присел па стул из зеленого мха и запел на весь лес своим чудесным звонким голосом.

Запел он снова о своей любимой невесте, красавице Марфуше, восхваляя ее доброе сердце, ум, хозяйственность и красоту. Заслушались его песнею и сам король, и шесть королевен, и придворные, и королевская гвардия и стража. Заслушался весь лес. Затихли кузнечики в лесу, замолкли соловьи, замолчали деревья. Словно замерло все лесное королевство под звуки голоса молодого певца. А голос этот звучал себе да звучал, серебристой волною разливаясь по лесу. Зачарованный сладким пением, задремал, задумался король Доб на своем троне, сладко замечтались королевны-сестры; выронила гвардия алебарды из рук и погрузилась в приятные мечты и грезы. Совсем сомлели под звуки пения старейшины и вельможи, а молодые фрейлины-березки, потупив глазки, улетели мечтами далеко-далеко…

Одна только Незабудка не погрузилась в задумчивость под дивные звуки этой песни. Каждое слово ловила она; каждое слово певца находило отклик в сердце младшей королевны. И ясно почувствовала в эти минуты Незабудка, что не жить ей на свете без Андрея, что полюбила она насмерть юношу-дровосека и что должна его спасти во чтобы то ни стало от лютой смерти, грозившей ему.

И вот незаметно приблизилась она к юноше и шепнула:

— Пой! И, не переставая петь, иди за мною!.. — и, взяв его за руку, повела из дворцовой палаты.

Погруженные в сладкие грезы, навеянные пением, присутствующие не заметили их ухода. Чем дальше удалялся Андрей от Добовых палат, тем громче разливался он певучей волною.

Долго шли они по лесной тропинке, шли до тех пор, пока не стала редеть лесная чаща, не завиднелась опушка, не замелькали сквозь деревья избы Андреевой деревни.

Тут остановилась Незабудка-королевна, выпустила руку Андрея, глубоко вздохнула всею грудью и тихо произнесла:

— Теперь прощай, иди с миром, никто тебя не тронет, не бойся, ступай домой. А как увидишь свою невесту, не поминай с нею лихом Незабудку-королевну, потому что ради тебя не станет она делать зла и другим.

Сказала это, размахнулась и высоко на дерево закинула свою золотую свирель, чтобы не могла она больше с ее помощью вредить людям.

Ласково глянул Андрей на королевну, сердечно поблагодарил ее и, не оглядываясь, пошел по опушке.

И от взгляда его дрогнуло, словно порвалось что-то в сердце лесной королевны. Брызнули слезы у нее из глаз и потекли ручьями по лицу Незабудки.

Изошла слезами Незабудка, разлилась хрустальным синим озером по лесу. Исчезла тщедушная, хрупкая девушка-лесовичка, а вместо нее большое хрустальное озеро образовалось у лесной опушки. А на берегу его, чудесно скрытая от человеческих глаз, растет голубая, как небо, незабудка. В лазоревый цветок обратилась полюбившая королевнина душа.

Не слышно больше золотой свирели в лесной чаще. Не заманивает больше коварная лесовичка-королевна доверчивых путников в отцовский дворец. Не встречает их жестокая Настурция с мечом у входа. Конец приходит Добову королевству.

С исчезновением младшей королевны-дочки и ее золотой свирели все более дерзкими и смелыми становятся люди. Все чаще раздаются звуки их топоров в самых заповедных чащах леса. Совсем плохо приходится лесному королю. Скоро придется перекочевывать Добу в другое место.

Только самого ярого труженика-дровосека, Андрея, не видать в лесу больше. Из благодарности к спасшей его королевне-Незабудке бросил свое прежнее ремесло Андрей. Женился на Марфуше, обзавелся паромом да лодочками на новом озере и живет в свое удовольствие, рыбачит да перевозит с берега не берег крещеный люд… А между делом на досуге частенько поминают они с женою добрым словом великодушную и светлую Незабудку-королевну.