XVI. Капитан Немо

---

При этих словах человек, лежавший на диване, быстро приподнялся. Колонисты увидели великолепнейшую голову, высокий лоб, гордый взгляд, белую бороду и густые, откинутые назад волосы.

Он оперся рукой на спинку дивана. Лицо его было спокойно; однако видно было, что он страдает тяжелым недугом. Но голос его был звучен, когда он ответил Смиту по-английски:

— У меня нет имени, милостивый государь.

— Я вас знаю! — сказал Смит.

Капитан Немо устремил на инженера молниеносный взгляд, но взгляд этот вдруг погас, и, опускаясь на подушки дивана, больной проговорил как бы про себя:

— Впрочем, не все ли равно? Я теперь умираю.

Смит приблизился к капитану Немо. Спилетт взял его за руку. Рука была горяча, как огонь.

Айртон, Пенкроф, Наб и Герберт стали в стороне, в уголке роскошного покоя.

Капитан Немо освободил свою руку и знаком пригласил Смита и Спилетта садиться.

Все смотрели на него с неизъяснимым волнением. Так вот тот, кого они называли добрым гением, могущественным чародеем, таинственным доброжелателем, который столько раз помогал им и выручал из беды!

Перед их глазами был только больной человек, а не божество, как полагали Пенкроф и Наб, и человек этот ожидал смерти.

Но каким образом, где и когда Смит мог знать капитана Немо? Отчего капитан так порывисто поднялся, услыхав свое имя?

Капитан Немо, поместившись на диване и пристально глядя на инженера, сидевшего против него, спросил:

— Вам известно мое имя, милостивый государь?

— Да, известно, — отвечал Смит, — как известно и название удивительного подводного судна…

— «Наутилуса»? — подсказал, улыбаясь, Немо.

— Да, «Наутилуса», — отвечал Смит.

— Но знаете ли вы… знаете ли вы, кто я таков?

— Да, знаю.

— А между тем вот уже тридцать лет, как я не имею никаких сношений с обитаемым миром; уже тридцать лет, как я живу под водой, в глубинах морских, в единственном месте, где я нашел независимость, которой вечно добивался… Кто же выдал мою тайну?

— Человек, который никогда не давал вам слово хранить ее и которого, следовательно, нельзя обвинить в измене.

— Это француз, который шестнадцать лет назад случайно попал на «Наутилус»?

— Именно.

— Значит, этот человек и два его товарища не погибли в Мальстрёме¹, куда был увлечен «Наутилус»?

— Не погибли. Их приключения появились в печати; вышла целая книга под названием «Двадцать тысяч лье под водой». Там рассказана ваша история…

— История нескольких месяцев моей жизни, — с живостью поправил капитан Немо.

— Это правда, — отвечал Смит, — но достаточно прочитать историю нескольких месяцев вашей необычной жизни, чтобы узнать о вас.

— Как о великом преступнике, не так ли? — сказал капитан Немо с высокомерной улыбкой. — Да, я жил вне общественных законов; я отщепенец, и люди, быть может, содрогаются при имени капитана Немо!

Смит ничего не отвечал.

— Что же вы скажете, милостивый государь?

— Я не признаю за собою права судить капитана Немо, — отвечал Смит. — Мне, как и всем, неизвестны причины, побудившие его вести такую странную жизнь, а раз причины неизвестны — нельзя судить их последствия. Но я знаю, что с самого нашего крушения у острова Линкольна нам тайно помогал великодушный человек, что этому великодушному человеку мы были не один раз обязаны жизнью… Этот человек — вы, капитан Немо!

— Да, я.

Смит и Спилетт поднялись со своих мест; товарищи их тоже приблизились. Признательность, переполнившая их сердца, готова была излиться в восторженных речах…

Но капитан Немо знаком попросил всех молчать и взволнованным голосом проговорил:

— Погодите. Прежде выслушайте меня.

И в кратких, ясных словах он рассказал колонистам историю своей жизни.

Его рассказ был недолог, но он все-таки должен был собрать все свои силы, чтобы довести его до конца. Он заметно слабел и старался преодолеть эту слабость. Несколько раз Смит просил его отложить рассказ до завтра и отдохнуть, но в ответ на эти просьбы он только покачивал головой, как человек, который знает, что завтра ему не принадлежит, а когда Спилетт предложил ему свои услуги как медик, он ответил:

— Всякое лечение бесполезно, часы мои сочтены.

Капитан Немо был индус, принц Даккар, сын раджи прежде независимого княжества Бундельханда и племянник индусского героя Типу-Саиба². Когда ему было всего десять лет, отец послал его в Европу с целью дать ему всестороннее образование и втайне надеясь, что когда-нибудь сын его как равный противник будет бороться с завоевателями угнетенной родины.

С десяти до тридцати лет принц Даккар успел многое увидеть и многому научиться.

Он путешествовал по всей Европе. Его знатное происхождение и огромное богатство привлекали к нему целые толпы, но его не соблазняли светские развлечения. Он был молод, хорош собой, но оставался серьезным, сдержанным, жаждущим только познаний. В эти юные годы он уже ненавидел… Он ненавидел ту единственную страну, на землю которой ни за что не хотел ступить, единственную страну, чьи заигрывания он постоянно отвергал; он ненавидел Англию, и тем более ненавидел, что во многом восхищался ею.

Этот человек воплощал ненависть побежденного к победителю. Поработитель не нашел бы пощады у порабощенного. Сын одного из тех правителей, которые лишь на словах покорились Соединенному королевству, принц из рода Типу-Саиба, воспитанный в духе борьбы за независимость и мести, полный неискоренимой любви к своей поэтической родине, закованной в цепи англичанами, он не желал ступить на землю той страны, которую считал про́клятой, ибо она поработила Индию.

Принц Даккар стал художником — чудеса искусства вызывали в нем благородное волнение; стал ученым — ничто не было чуждо ему в области высоких знаний; стал государственным деятелем, изучившим при европейских дворах все тонкости дипломатии. Поверхностному наблюдателю он, может быть, показался бы одним из любопытствующих космополитов, жаждущих все знать, но не способных действовать, одним из тех богатых путешественников, высокомерных пустоцветов, которые непрестанно разъезжают по всему свету и не принадлежат ни одной стране.

Но на самом деле это был художник, ученый, одаренный человек, который в душе оставался индусом, полным жажды мести, индусом, лелеявшим надежду, что настанет день, когда его соотечественники потребуют прав для своей страны, изгонят из нее чужеземцев и возвратят ей независимость.

В 1849 году принц Даккар возвратился в Бундельханд и там женился на девушке из знатного рода; жена была его первым другом, и ее сердце также обливалось кровью при мысли о страданиях родной страны. У них родились двое детей, принц безмерно любил их. Но семейное счастье не могло заставить его позабыть о рабстве и угнетении родины. Он ждал только случая. Случай скоро представился.

Английское владычество тяжким бременем ложилось на плечи индусов. Принц Даккар стал выразителем народного недовольства. Он стал говорить землякам о необходимости свергнуть чужеземное иго; он обошел несколько раз независимые области Индии, а также те, которые находились под управлением английских чиновников. Он всех звал отстаивать свободу и напоминал о славных временах Типу-Саиба, павшего при Серингапатаме, защищая родину.

В 1857 году вспыхнуло восстание сипаев³. Душой его был принц Даккар. Ему удалось поднять народ на борьбу. Он отдал правому делу все свои дарования и богатство, стал в первые ряды и дрался как лев, рискуя жизнью во имя освобождения отчизны. Он участвовал в двадцати схватках, был ранен десять раз, искал смерти, когда последние восставшие, отстаивавшие независимость Индии, пали, сраженные английскими пулями, но его смерть пощадила.

Никогда еще владычеству англичан в Индии не угрожала такая опасность, и если бы сипаи, как на то рассчитывал принц Даккар, получили помощь извне, то Великобритании пришлось бы отказаться от завоеванных в Индостане владений.

Имя принца Даккара стало известно всем; тот, кто носил его, перестал таиться и боролся открыто; за голову была назначена награда, и хотя не нашлось ни единого предателя, чтобы погубить его самого, за него поплатились жизнью отец, мать, жена и дети — их убили прежде, чем он узнал, что им грозит гибель.

Индусы, быть может, были правы, но англичане были сильнее. Право вновь уступило силе. Сипаи были побеждены, и древние княжества раджей вновь подпали под жестокое владычество Англии.

Принц Даккар, не найдя смерти на поле сражения, возвратился в горы Бундельханда. Он был теперь совершенно одинок; лучшие его надежды рухнули. Он возненавидел цивилизованный мир и навсегда от него отрекся. Собрав около двадцати уцелевших верных товарищей, обратив в деньги остатки своих богатств, он в один прекрасный день исчез неизвестно куда.

Где же нашел принц Даккар независимость, в которой отказали ему обитаемые страны?

Он нашел ее под водой, в морской глубине, куда никто не мог за ним последовать.

Воин превратился в ученого. На необитаемом острове Тихого океана он устроил верфь, и тут по его плану было построено подводное судно. Он сумел воспользоваться неизмеримой механической силой электричества, добывая его из неисчерпаемых источников, изобрел новые, прежде неведомые науке способы его применения и использовал эту силу для удовлетворения любых потребностей на своей подводной лодке — электричество служило двигателем судна, освещало и отапливало его. Море, заключающее в своих недрах мириады всевозможных рыб, целые поля водорослей, громадных млекопитающих и, кроме всего этого, еще сокровища, опустившиеся на его дно вместе со всеми разбившимися кораблями, предоставляло все необходимое принцу и его маленькому экипажу, что было чрезвычайно важно для добровольного изгнанника, не желавшего иметь никаких отношений с землей. Он назвал свое подводное судно «Наутилус», а себя окрестил капитаном Немо и скрылся под водой.

Прошли многие годы. Капитан Немо посетил все моря от одного полюса до другого и в этих никому не ведомых глубинах собрал невероятные сокровища. Миллионы, потонувшие с испанскими судами в 1702 году в заливе Виго⁴, стали для него неистощимым источником богатства. Это богатство капитан Немо предоставлял в распоряжение всякого народа, который отстаивал свою свободу и защищал родину от вторжения угнетателей⁵.

Давно уже капитан Немо не имел никаких отношений с людьми, живущими на земле, когда неожиданно в ночь на 8 ноября 1866 года на борту его подводного судна нежданно оказались три человека. То были французский профессор, слуга этого профессора и канадский рыбак. Эти люди были сброшены в море во время столкновения, произошедшего между «Наутилусом» и американским фрегатом «Авраам Линкольн».

Капитан Немо узнал от профессора, что «Наутилус», принимаемый то за исполинское млекопитающее из семейства китообразных, то за подводное судно пиратов, решено было преследовать во всех морях и во что бы то ни стало им овладеть.

Капитан Немо мог бы возвратить океану его добычу — сбросить в волны этих трех человек, которым случай позволил открыть его таинственное убежище, — но он этого не сделал. Он удержал их на «Наутилусе»; в продолжение семи месяцев они вместе с ним плавали, наслаждаясь чудесами подводного путешествия.

Однажды эти три человека, которым было совершенно неизвестно прошлое капитана Немо, ухитрились завладеть одной из лодок «Наутилуса» и бежали. Но так как в это самое время «Наутилус» захватило стремительное течение Мальстрём и повлекло к берегам Норвегии, то капитан Немо предположил, что беглецы утонули. Ему было неизвестно, что их выкинуло на берег одного из Лофотенских островов⁶, что тамошние рыбаки их спасли и приютили и что профессор, возвратившись во Францию, написал книгу, в которой рассказал, как он семь месяцев странствовал в морских глубинах, сделав достоянием любопытных читателей многочисленные приключения, происходившие во время этого необычайного путешествия.

Капитан Немо еще долго вел свою подводную жизнь, но мало-помалу его товарищи умерли и были погребены на коралловом кладбище, на дне Тихого океана. «Наутилус» опустел. Остался в живых один капитан Немо.

Капитану Немо было шестьдесят лет, когда он потерял последнего товарища. Оставшись в одиночестве, он привел «Наутилус» в один из своих подводных портов.

Этот порт находился под островом Линкольна.

Здесь капитан Немо пробыл шесть лет. Он уже не плавал, а спокойно ждал смерти. Случай занес сюда воздушный шар, на котором бежали пленники из Ричмонда. Капитан Немо прогуливался в своем водолазном костюме по морскому дну, в нескольких кабельтовых от берега острова, когда инженер Смит был выброшен в море. Он поддался состраданию и спас Смита.

Сначала он решил как можно скорее бежать от места, где поселились люди, но это оказалось невозможным. Вследствие подземных сил поднялось дно базальтовой пещеры и закрыло «Наутилусу» выход из подводного порта. Там, где было достаточно глубоко для легкой лодки, не мог пройти «Наутилус», ибо его осадка была довольно велика.

Итак, капитан Немо поневоле остался. Он стал наблюдать за своими соседями, выброшенными на необитаемый остров и лишенными самого необходимого. Но сам он не хотел показываться им на глаза. Мало-помалу, видя, какие это благородные, энергичные люди, какой братской дружбой они связаны меж собой, он заинтересовался их борьбой с природой. Волей-неволей он проник во все тайны их жизни. В водолазном костюме ему нетрудно было пробираться на дно провала, существовавшего внутри Гранитного дворца; поднявшись по выступам на стенках этого колодца к верхнему краю, он слушал, как колонисты рассказывают о своем прошлом, рассуждают о теперешнем своем положении и планах на будущее. Он узнал, кроме того, об американской междоусобной войне за уничтожение рабства.

Эти люди, которых случай занес на остров, были достойны всяческого уважения. Именно они могли бы примирить капитана Немо с человечеством, ибо являлись благороднейшими его представителями.

Капитан Немо спас Смита. Он привел и Топа к «Трубам», он же спас его от дюгоня в глубине озера; он подбросил на мыс Находки ящик, в котором было столько вещей, полезных для колонистов; это он отвязал лодку, и она поплыла вниз по реке Милосердия; во время нашествия обезьян он сбросил вниз веревочную лестницу, укрепленную у двери Гранитного дворца; пустил по морю запечатанную сургучом бутылку с запиской, где сообщил, что Айртон находится на острове Табор; он взорвал разбойничий бриг при помощи подводной мины, установленной на дне пролива; он спас Герберта от смерти, принеся для него сернокислый хинин, и, наконец, он же сразил бандитов электрическими пулями — своим изобретением, которым он пользовался на подводной охоте. Вот чем объяснялось столько происшествий, которые могли показаться сверхъестественными. Все они свидетельствовали о великодушии и могуществе капитана Немо.

Невзирая на всю кажущуюся ненависть к людям, капитан Немо любил их и желал им добра. Чувствуя приближение смерти, он хотел дать несколько полезных советов колонистам и для этого вызвал их депешей, устроив телеграфное сообщение между «Наутилусом» и Гранитным дворцом.

Капитан Немо окончил свой рассказ. Тогда заговорил Смит и, припомнив все услуги, оказанные им, от имени всех своих товарищей выразил признательность великодушному подводному обитателю острова.

Капитан Немо не придавал особого значения своим услугам и не рассчитывал на благодарность — его занимала иная мысль.

— Теперь вы знаете всю мою историю, — сказал он Смиту, — теперь можете, следовательно, меня судить…

Капитан Немо намекал, по всей вероятности, на страшное происшествие, свидетелями которого были три посторонних лица, три пленника на его судне.

Дело в том, что за несколько дней до бегства пленников «Наутилус», преследуемый фрегатом в Атлантическом океане, безжалостно потопил этот фрегат.

Смит понял намек и ничего не ответил.

— Это был английский фрегат, милостивый государь! — воскликнул капитан Немо, на минуту снова преображаясь в принца Даккара. — Слышите ли вы: английский фрегат! Он на меня напал; я находился в узком неглубоком проливе. Мне надо было пройти… и я проложил себе дорогу! — И, несколько успокоившись, он прибавил: — Я имел на это полное право. Я делал добро везде, где мог, и вредил там, где следует вредить. Не всегда справедливость заключается в прощении и помиловании!

Несколько минут длилось молчание. Затем капитан Немо снова спросил:

— Что вы обо мне думаете, господа? Считаете вы меня преступником?

— Капитан, — ответил ему Смит, — ваша ошибка была в том, что вы пытались воскресить невозвратимое прошлое и боролись против врагов, не принимая в расчет их силы. Подобные заблуждения могут возбуждать различные чувства: одни осуждают их, другие, напротив, относятся к ним с сочувствием. По-моему, с человеком, который настаивает на том, что считает справедливым и добрым, можно не соглашаться, можно спорить, но нельзя его не уважать. Вам нечего опасаться, что история вас осудит. Она любит героев, хотя и порицает их увлечения.

— Прав ли я был? — проговорил как бы про себя капитан Немо.

Смит продолжал:

— О великих деяниях предоставим судить Господу Богу, ведь все от него исходит! Капитан Немо, перед вами люди, которые никогда не забудут вас!

Герберт приблизился к капитану Немо, стал на колени, взял его руку и поцеловал.

Из глаз умирающего выкатилась слеза.

— Дитя мое, — проговорил он, — да благословит тебя Бог!

---

¹ Мальстрём — водоворот в Норвежском море, у северо-западного побережья Норвегии.

² Типу-Саиб (1750–1799) — индийский раджа и один из главных противников внедрения английского влияния в Индии, за что получил прозвище Тигр Майсура.

³ Сипаи — наемные солдаты в колониальной Индии (XVIII–XX вв.), рекрутировавшиеся европейскими колонизаторами, чаще всего англичанами, из среды местного населения.

⁴ В заливе Виго 12 (23) октября 1702 г. между англо-голландскими войсками и французско-испанским флотом произошло морское сражение (во время Войны за испанское наследство).

⁵ Речь идет о восстании греков, которым капитан Немо действительно помогал таким образом. (Примеч. автора.)

⁶ Лофотенские острова — архипелаг в Норвежском море, у северо-западного побережья Норвегии.

---

Часть 3.
Глава 16. Капитан Немо
Роман «Таинственный остров» Ж. Верн

« Часть 3. Глава 15

Часть 3. Глава 17 »