Глава третья

---

Когда Том явился к тете Полли, она сидела у открытого окна в комнате, служившей в одно и то же время и спальней, и гостиной, и столовой, и библиотекой. Теплый летний воздух, мирная тишина, запах цветов, убаюкивающее жужжание пчел произвели на нее свое действие; она задремала, держа в руках чулок, который вязала. На ее коленях спала кошка, постоянно бывшая с нею. Для безопасности очки были подняты на лоб до самых волос, уже седых. Она была уверена, что Том давным-давно успел убежать, не окончив работы, и потому очень удивилась, когда он так храбро вошел в ее комнату.

— Можно мне теперь идти играть, тетя? — спросил он.

— Как, уже? Сколько же ты успел выкрасить?

— Весь забор, тетя.

— Том, не ври! Ты знаешь, что я этого терпеть не могу!

— Да правда же, тетя. Все готово.

Тетя Полли, по-видимому, мало доверяла словам Тома; она встала со своего места, чтобы самой удостовериться, говорит ли он правду; она была бы очень довольна, если бы ей удалось найти хоть пятую долю того, что говорил Том. Когда же она увидела, что весь забор действительно был выбелен, и притом не кое-как, а покрыт толстым слоем известки, удивлению и радости ее не было границ.

— Однако! — воскликнула она. — Говорить нечего — ты можешь работать, когда захочешь! Но это, впрочем, с тобой редко бывает, Том, — прибавила она, чтобы немного убавить похвалу. — Ну, ступай играть; только смотри, не очень запаздывай, а то я тебе задам!

Тетя Полли была в таком восторге от подвига своего племянника, что прежде чем окончательно отпустить его, взяла его с собой в кладовую и выбрала самое большое, спелое яблоко, которое и передала ему, прибавив, что трудолюбие и прилежание всегда награждаются. Пока она заканчивала свою маленькую проповедь удачно подобранным изречением из Священного Писания, Том потихоньку стащил кусок пирога, чтобы еще больше вознаградить себя за свои труды.

Выйдя на двор, Том увидел Сида, который шел по наружной лестнице, ведшей на верхний этаж. Через секунду в руках нашего героя очутилась целая куча комков земли, которые градом посыпались на бедного Сида. Прежде чем тетя Полли успела собраться с мыслями и поспеть на помощь, шесть или семь комков попали в намеченную цель, а Том перелез через забор и исчез из вида. Хотя в заборе и были ворота, но Том не любил терять времени и пользовался ими очень редко. Теперь он был спокоен: предательство Сида относительно воротника рубашки, зашитой черными нитками, было наказано. «Другой раз он побоится делать неуместные замечания!» — подумал Том.

Пробравшись сзади конюшен, Том прошел вдоль заднего забора и, очутившись вне опасности быть пойманным и наказанным, бегом пустился к городской площади, где, согласно уговору, состоявшемуся утром, должно было произойти сражение между двумя враждебными армиями мальчиков. Начальником одной из них был сам Том, а другой — его закадычный друг, Джо Гарпер. Оба эти великие полководца сами не принимали участие в рукопашном бое: они обыкновенно сидели вместе на пригорке и руководили действиями своих армий, передавая приказания через адъютантов. После долгого, упорного боя победу одержало на этот раз войско Тома. Сосчитав убитых, обменявшись пленными и условившись относительно дня нового сражения, обе армий разошлись, и Том отправился домой.

Проходя мимо дома бургомистра, он увидел в саду незнакомую маленькую девочку — прелестное, нежное существо с голубыми глазами и русыми волосами, заплетенными в две толстые косы; на ней было летнее платьице и вышитые панталончики. Наш полководец, одержавший столько побед, на этот раз сам был побежден без боя. Некая Эмми Лоуренс мигом исчезла из его сердца, не оставив после себя и следа. Том воображал, что безумно влюблен в Эмми, а теперь оказывалось, что все это были одни только пустяки. Он ухаживал за Эмми в течение нескольких месяцев, и не далее как неделю тому назад она сама призналась, что отвечает на его любовь, а теперь — один взгляд, брошенный на незнакомую девочку, и Эмми навсегда исчезла из его сердца.

Том украдкой стал следить за прелестной незнакомкой, но вскоре убедился, что она его заметила. Тогда он сделал вид, что и не думает смотреть на нее и начал выкидывать разные фокусы, чтобы обратить на себя еще большее внимание. Сделав несколько замысловатых гимнастических упражнений, он покосился на девочку и в ужасе заметил, что она направляется к крыльцу дома. Одним прыжком он очутился у изгороди, огорченный до глубины души, но все-таки надеясь, что она раздумает и побудет еще в саду. Девочка с минуту постояла на ступеньках крыльца и затем быстро поднялась наверх. Том тяжело вздохнул, едва ее нога коснулась порога, но через секунду лицо его просияло: прежде чем скрыться за дверью, она перебросила через забор цветок. Том живо подскочил к нему, но, не дойдя до него нескольких шогов, остановился, и, закрыв ладонью глаза, как будто защищая их от солнца, притворился, что смотрит вдоль улицы, точно увидел там что-нибудь особенное. Затем он наклонился, поднял с земли соломинку и стал пробовать установить ее у себя на носу, откинув голову далеко назад. Проделывая все это, он незаметно приблизился к цветку и, наконец, коснулся его своей босой ногой. Схватить его между пальцами и ускакать на одной ноге за угол ближайшого дома было уже делом только нескольких секунд. Но Том скрылся лишь на одно мгновение — ровно на столько времени, чтобы успеть спрятать цветок за куртку близ сердца или, вернее, желудка: Том был очень не силен в анатомии.

Затем он опять вернулся и ходил перед забором до самого вечера, время от времени выкидывая какой-нибудь замечательный фокус. Но хорошенькая блондинка больше не показывалась, и Тому приходилось утешаться мыслью, что она, наверное, следит за ним из какого-нибудь окна, и что, таким образом, его труды не пропадают даром. Наконец, ему волей-неволей пришлось направиться домой. Голова его была полна самых чудных видений.

Все время за ужином он был в таком веселом настроении, что тетя Полли не переставала ломать себе голову над тем, «что это случилось с мальчишкой?» Выговор за нападение на Сида он выслушал очень спокойно и тотчас же забыл о нем. Когда тетя Полли больно ударила его по рукам, заметив, что он тайком стащил несколько кусков сахара, он только заметил:

— Тетя, ведь ты не бьешь Сида, когда он берет сахар!

— Зато он никогда не мучает меня, как ты. Если за тобой не смотреть, то ты готов утащить всю сахарницу.

Сказав это, тетя Полли вышла зачем-то в кухню. Сид, радуясь тому, что его не накажут, протянул руку к сахарнице и насмешливо посмотрел на Тома. Но, увы! — рука его дрогнула, сахарница выскользнула из его пальцев, упала на пол и разбилась вдребезги. Том был в восторге, в таком восторге, что едва сдерживался, чтобы не вскочить со своего места и не начать плясать. Но он решил молчать и ждать, пока не войдет тетя Полли и не спросит, кто разбил сахарницу. Тогда он расскажет всю правду и — о, радость! — наконец-то хваленый, «образцовый мальчик» получит хорошую трепку. Том сгорал он нетерпения. Наконец, тетя Полли вошла и как вкопанная остановилась перед осколками сахарницы; глаза ее сверкали гневом. «Ну вот, сейчас начнется представление!» — подумал Том с радостью, но в ту же минуту почувствовал, как кто-то схватил его за шиворот, стащил со стула и начал наделять одним ударом за другим. Рука разгневанной тетушки уже замахнулась в третий раз, когда, наконец, Том громко закричал, вне себя от удивления и негодования:

— Постой, тетя! За что ты меня бьешь? Ведь это Сид разбил сахарницу!

Тетя Полли в смущении остановилась, между тем как Том кротко смотрел ей прямо в глаза, ожидая, что она сейчас бросится обнимать и утешать его и начнет просить прощения. Но тетя только сказала:

— Ну что ж из этого? Не беда, если тебе и попало лишний раз. Ты, наверное, и без того заслужил наказание.

Но это были, конечно, только одни слова, потому что старушку сильно мучила совесть, и ей очень хотелось утешить бедняжку, безвинно пострадавшого. Но она считала, что это будет во вред дисциплине, так как что могла она сказать ему кроме того, что она действительно виновата перед ним. Рассуждая таким образом, она промолчала и со смущенным сердцем принялась за свое вязанье. Том забился в угол и погрузился в печальные мысли. Он знал, что в душе тетя Полли готова стать перед ним на колени, и это очень льстило его самолюбию, но он твердо решил не делать никаких шагов к примирению. Он видел, что она время от времени смотрит на него из-под очков глазами, полными слез, точно прося у него прощения, но он притворился, что ничего не замечает, и продолжал думать. Он представлял себе, что он болен и лежит при смерти на своей постели; тетя наклоняется над ним и умоляет его простить ее, но он молча отворачивается и умирает. Каково ей будет тогда? — Или, его приносят домой бездыханным, с мокрыми волосами, бледным лицом: его нашли в реке, где он нашел себе вечный покой. Как тогда бросится к нему тетя Полли, как она будет плакать и молиться, чтобы Бог вернул ей ее мальчика! А он будет лежать холодный и неподвижный, он — бедный маленький мученик!

Том, наконец, так расчувствовался от всех этих мыслей, что готов был расплакаться; на глаза его навернулись слезы, которые потекли по его щекам и капали с кончика носа, когда он попробовал смигнугь их. Но несмотря на это, ему было так приятно растравлять свое горе, что всякое постороннее вмешательство показалось бы ему оскорблением его чувств. Поэтому, когда в комнату вбежала его двоюродная сестра Мэри — веселая и радостная после недельного пребывание в деревне, куда она ездила гостить и откуда только что вернулась, — то он, мрачный, как туча, поспешил уйти из дома.

Он пошел к реке, где никто не мог ему помешать предаваться своим мрачным мыслям. Взобравшись на плот, причаленный к берегу, он стал смотреть в воду. Как было бы хорошо, если бы он мог сразу утонуть, сам не зная об этом и не испытывая никаких мучений! Затем он вспомнил о цветке, брошенном ему через забор, и вынул его из-под куртки; он уже завял и поблек. Это еще более усилило мрачное настроение Тома. Пожалела ли бы она его, если бы это случилось на самом деле? Или она осталась бы равнодушной, как и весь прочий холодный, жестокий свет? Том опять погрузился в свои мечты. Наконец, он вздохнул, сошел с плота и пошел бродить по улицам. Около половины одиннадцатого он очутился в маленькой улице, где жила обожаемая незнакомка, и остановился перед знакомым садиком. В доме все было тихо, только в одном из окон второго этажа виднелся свет. Не в той ли комнате жила она? Том перелез через забор и подкрался под самое окно. В течение нескольких минут он смотрел наверх и потом лег на землю, сложив руки на груди и держа в них заветный цветок. Вот так хотел он умереть — под открытым небом, не имея ни крова над головой, ни друга, который оттер бы предсмертный пот с его лба, ни любящего человека, который склонился бы над ним в последние минуты! А утром, открывая окно, чтобы полюбоваться ясным небом, она увидала бы его и, может быть, уронила бы слезу на бедный труп и вздохнула бы над молодой жизнью, так рано подкошенной смертью!

Вдруг окно распахнулось, раздался визгливый голос служанки, и целый поток холодной воды окатил труп бедного, покинутого всеми мученика

Фыркая и отряхиваясь, вскочил наш герой на ноги. Через сукунду в воздухе просвистел камень, брошенный искусной рукой, раздался звон разбитого стекла, и через забор перескочила чья-то фигура, тотчас же исчезнувшая в темноте.

Спустя немного времени, Том был уже дома и, раздевшись, рассматривал свое промокшее платье при свете сального огарка. Сид, проснувшийся при его приходе, хотел ему что-то сказать, но благоразумно решил промолчать: вид Тома был слишком грозен. Наконец, Том забрался под одеяло, отбросив в сторону такие неприятные формальности, как молитва и мытье рук, что Сид принял себе к сведению.

---

Глава 3. «Приключения Тома Соейра» Марк Твен

« Глава 2

Глава 4 »