Глава двадцать вторая

---

Уже восемь дней спустя после начала вакаций Том начал замечать, что время тянется с убийственной медленностью. Он буквально не знал, что с собой делать и как убить время. Бекки Тэтчер уехала со своими родителями в имение, и это еще более усиливало тоску бедного Тома. Его школьные товарищи не только не могли заменить ее, но делали ее отсутствие еще более заметным. В городе появилась корь; Том заболел ею и довольно долго пролежал в постели, изнывая от скуки и бездействия.

Наконец сонный городок встрепенулся. В суде был назначен разбор дела об убийстве на кладбище, и толкам и пересудам не было конца. Тома начало мучить сильное беспокойство. Всякий раз, когда кто-нибудь начинал говорить об убийстве, его бросало в жар. Нечистая совесть и страх заставляли его видеть в каждом слове ловушку, в которую его собирались поймать. Правда, рассудок твердил ему, что было немыслимо, чтобы кто-нибудь мог подумать, что он видел всю сцену убийства, но тем не менее, едва только кто-нибудь упоминал о предстоявшем процессе, его бросало то в жар, то в холод. Наконец он не выдержал, разыскал Гека и увел его с собой в уединенное место. Он чувствовал непреодолимую потребность хоть на минуту дать волю своему языку и поделиться тяжелым бременем, лежавшим на нем, с товарищем по несчастью. Кроме того, ему хотелось убедиться, не проговорился ли как-нибудь Гек.

— Гек, ты никому не говорил ни слова об этом деле?

— О каком деле?

— Ты сам знаешь, о каком.

— А-а! Понимаю. Конечно, нет.

— Ни одного слова?

— Ни одного слова! Провалиться мне на этом самом месте, если я что-нибудь сболтнул! А зачем ты меня спрашиваешь об этом?

— Так. Я боялся....

— Ты сам знаешь, Том, что если бы это открылось, то не прошло бы и трех дней, как нас уже не было бы на белом свете!

Том начал успокаиваться. Затем, помолчав немного, он прибавил:

— Гек, а тебя ничто не может заставить проболтаться?

— Что же может заставить меня говорить? Разве только желание, чтобы меня утопил Джо!

— Вот и отлично! Мне кажется, что нам бояться нечего, если мы будем держать язык за зубами. Давай поклянемся еще раз, что мы будем молчать до самой смерти! Так-то будет лучше!

— Хорошо!

И оба мальчика произнесли новую торжественную клятву, что будут немы, как рыбы.

— О чем больше всего толкуют в городе, Гек? Теперь я уж ничего не могу разобрать!

— О чем говорить? Да все об одном и том же; только и слышишь: Поттер да Поттер. У меня по спине мурашки бегают, когда я слышу это имя!

— Ну вот! То же самое происходит и со мной. Я думаю, что Поттер погиб. Тебе не бывает его жалко иногда?

— Какое! Я только и думаю о нем. Правда, он человек пустой, но он никого на своем веку не обидел. Ловил себе рыбу, а на вырученные деньги покупал водку; что же тут такого? Так делают все или, по крайней мере, почти все. Сердце же у него все-таки доброе: однажды он поделился со мной рыбой, хотя и сам был очень голоден. Кроме того, он очень часто выручал меня из беды,

— А мне он поправил змея, Гек, и приделывал крючки к удочкам. Бог знает, чего бы я не дал, лишь бы освободить его из тюрьмы!

— Этого мало, Том. Они все равно поймали бы его и засадили обратно за решетку.

— Это правда, но я не могу слышать, когда его бранят бог знает как, а он ни в чем не виноват.

— Я тоже, Том. Все уверяют, что он самая кровожадная собака во всей стране, и что если его не повесили раньше, то только по недосмотру.

— Да. А я так даже слышал, как кто-то сказал: «Если его оправдают, то с ним нужно будет расправиться своим судом». Ах, боже мой!

— И это они сделают, ручаюсь тебе в этом своей головой!

Мальчики еще долго болтали, но это не принесло им никакой отрады. Между тем начало смеркаться. Мальчики незаметно дошли до небольшой одиноко стоявшей тюрьмы. Втайне оба надеялись, что вот-вот что-нибудь случится, и Поттер будет спасен. Но, разумеется, ничего не случилось. Казалось, что все ангелы и все добрые духи отвернулись от несчастного узника.

Еще до того мальчики часто подходили к маленькому окошку с вделанной в него решеткой и просовывали через нее Поттеру табак. Сторожей около тюрьмы не было.

Благодарность, с какой Поттер принимал эти маленькие подарки, всегда заставляла сжиматься сердца мальчиков, но на этот раз им было так стыдно и неловко, как никогда. Они почувствовали себя трусливыми, низкими предателями, когда Поттер заговорил:

— Спасибо вам, ребята. Вы добрее всех в городе, и я не забываю этого ни на одну минуту. Сколько раз я говорил самому себе: «Всю свою жизнь ты делал мальчикам только одно хорошее. Ты клеил им змеев, делал им удочки, показывал места, где лучше всего ловится рыба, но все они забыли о старом Поттере. Только Том и Гек не забыли его, говорю я сам себе, и старик Поттер тоже не забудет их». Я сделал ужасное дело, ребята, потому что был пьян и не в полном рассудке; теперь меня повесят, и я этого заслужил. Но не будем говорить об этом. Я не хочу, чтобы вас смущали печальные, горькие мысли. Я хочу вам сказать только одно: когда вы вырастете, никогда не напивайтесь пьяными; тогда вы никогда не попадете в эту темную, отвратительную дыру. Станьте поближе; я хочу видеть ваши добрые, ласковые лица. Да, добрые, ласковые, хорошие, славные лица! Влезьте друг другу на плечи, чтобы я мог потрогать вас. Так, хорошо! Ну, протяните руки через решетку; ваши маленькие ручки пройдут сквозь нее: мои лапы слишком велики для этого. Да, эти руки, маленькие, слабые руки сделали много добра старику Поттеру и сделали бы  еще больше, если бы  могли! Так ведь? Ну, вот и все. Теперь бегите домой, а то старик Поттер, пожалуй, еще расплачется.

Том прокрался домой в самом угнетенном настроении духа; ночью его мучили страшные сны. В течение следующих двух дней он все бродил вокруг здание суда; какая-то странная сила тянула его туда, и ему стоило не мало труда, чтобы удержаться от этого желания. С Геком происходило то же самое. Оба мальчика старательно избегали встречи друг с другом. Время от времени они уходили подальше от суда, но таинственная сила заставляла их снова возвращаться обратно. Каждый раз, когда из залы выходила кучка любопытных, Том чутко прислушивался к их разговорам. Они были малоутешительны: целая сеть неопровержимых доказательств виновности несчастного Поттера опутывала его все плотнее и плотнее. В исходе второго дня ходили слухи, что индеец Джо твердо стоит на своем показании, и что не может быть никаких сомнений относительно приговора, который произнесут присяжные.

В этот вечер Том куда-то исчез и вернулся домой очень поздно. Он имел очень возбужденный вид и долго ворочался на своей постели, пока, наконец, ему не удалось заснуть.

На следующее утро в зале суда собрался весь город: в этот день должен был быть произнесен приговор над Поттером. Среди собравшейся публики были как мужчины, так и женщины. Наконец после долгого ожидания в залу вошли присяжные и заняли свои места. Вскоре после этого ввели Поттера, бледного, осунувшогося и закованного в цепи. Он робко и с безнадежным видом сел на скамью; на него были устремлены все взоры. Среди свидетелей в особенности выдавался индеец Джо, по обыкновению тупо смотревший в одну точку. Наступила новая пауза; затем в дверях показался прокурор, и шериф объявил заседание открытым. Одновременно с этим послышалось обычное перешептывание адвокатов и шелест разбираемых бумаг. Все это, вместе взятое, было как бы  введением к драме, которая должна была здесь разыграться.

Заседание началось тем, что вызвали первого свидетеля, который показал, что в день открытия убийства, рано утром, он видел Поттера, мывшого руки в ручье и поспешно убежавшого при виде свидетеля. После нескольких дополнительных вопросов прокурор обратился к защитнику:

— Слово принадлежит господину защитнику. Имеете вы что-нибудь спросить свидетеля?

Поттер на мгновение поднял глаза, но тотчас же опустил их, когда услышал слова защитника:

— Я отказываюсь от этого.

Следующий свидетель показал, что нож был найден возле трупа убитого. Прокурор опять обратился к защитнику, но тот вновь отказался задавать вопросы свидетелю.

Третий свидетель заявил, что не раз видел нож, найденный около трупа доктора, в руках Поттера. Прокурор в третий раз обратился к защитнику:

— Слово принадлежит господину защитнику!

Но защитник в третий раз ответил спокойно и холодно:

— Я отказываюсь от вопросов.

Публика начала волноваться. Неужели этот странный защитник не хотел сделать даже малейшей попытки, чтобы спасти своего клиента от виселицы?

Несколько свидетелей выразились в том смысле, что когда Поттера привели на место убийства, то он держал себя так, что в его виновности нельзя было сомневаться. Этих свидетелей также отпустили без перекрестного допроса.

Мельчайшие подробности всего происходившого на кладбище в памятное всем утро были приведены и подтверждены самыми достоверными свидетелями, но защитник Поттера упорно отказывался подвергать их даже малейшему допросу. Недоумение и недовольство публики возрастали и, наконец, выразились в таком громком ропоте, что председатель был вынужден призвать присутствующих к порядку. Прокурор поднялся со своего места и громко сказал:

— Показания, данные под присягой почтенными гражданами этого города, слова которых не могут возбуждать даже малейшого подозрения, настолько убедительны, что виновность несчастного подсудимого вне сомнений. Господа присяжные, мы полагаемся на вашу справедливость!

Из груди Поттера вырвался глухой стон, он закрыл лицо руками и поник головой. В зале воцарилась мертвая, томительная тишина. Мужчины были тронуты, многие дамы плакали. Наконец, поднялся защитник.

— Господа судьи и господа присяжные! В начале настоящего судебного разбирательства мы старались доказать, что наш клиент в момент совершения преступления находился в ненормальном состоянии, вызванном неумеренным употреблением водки, в состоянии, которое исключает возможность вменить подсудимому в вину совершенное им убийство. Теперь мы отказываемся от этого способа защиты.

Защитник обернулся к приставу:

— Введите Томаса Сойера!

На всех лицах, не исключая и лица Поттера, изобразилось полнейшее недоумение. Когда Том вошел в залу, он почувствовал, что на него устремлены все взоры. Мой герой имел в эту минуту очень смущенный вид и, по-видимому, чего-то сильно боялся. Начался допрос:

— Томас Сойер, где вы находились в ночь на семнадцатое июня, приблизительно около полуночи?

Том мельком взглянул на бесстрастное лицо индейца Джо и не мог произнести ни одного слова. В зале стало так тихо, что можно было услышать даже полет мухи. Но через несколько секунд Том овладел собою настолько, что мог произнести вполголоса:

— На кладбище.

— Пожалуйста, погромче. Не бойтесь, вам ничего не сделают. Итак, вы были?..

— На кладбище.

По лицу Джо скользнула презрительная улыбка.

— Вы находились недалеко от могилы старика Уильямса?

— Да, господин адвокат.

— Не можете ли вы говорить немного громче? На каком приблизительно расстоянии находились вы от могилы?

— Приблизительно на таком же, как я теперь стою от вас.

— Вы спрятались или стояли на открытом месте?

— Я спрятался.

— Где?

— За деревьями, которые растут около могилы.

Индеец Джо чуть заметно дрогнул.

— Был с вами кто-нибудь или вы были одни?

— Нет, я был не один. Со мной был...

— Довольно! Имени вашего товарища нам пока не нужно знать. Вы принесли с собою что-нибудь на кладбище?

Том замялся и опустил глаза.

— Говорите, мой мальчик, не конфузьтесь Говорить правду не стыдно. Итак, что же ты принес с собой?

Адвокат из оффициального тона невольно перешел в ласковый, дружеский, и это ободрило моего героя. Он покраснел и пробормотал:

— Мы принесли с собой... дохлую кошку.

В зале раздался сдержанный смех, который тотчас же умолк при строгом взгляде председателя суда.

— Мы представим скелет этой кошки господам присяжным, как вещественное доказательство. А теперь, мой друг, расскажи мне все, что ты видел, ничего не утаивая. И главное: не бойся.

Том начал рассказывать, вначале робко, но затем все смелее и смелее. Через несколько секунд все стихло, и в зале раздавался только звонкий голос мальчика. На него были устремлены все глаза; все: судьи, присяжные, публика слушали его, затаив дыхание, и, казалось, забыли все на свете, прислушиваясь к яркому, смелому описанию ужасного преступления. Напряженное состояние всех присутствовавших достигало крайнего предела, когда Том произнес: «Когда же доктор свалил Поттера на землю, индеец Джо подскочил к нему с ножом и...»

Трах! опрокидывая всех, кто попадался на пути, индеец Джо с быстротою молнии вскочил на подоконник и, прежде чем кто либо успел опомниться, выпрыгнул на улицу — и исчез из виду.

---

Глава 22. «Приключения Тома Соейра» Марк Твен

« Глава 21

Глава 23 »