Глава десятая

---

Онемев от ужаса и задыхаясь от волнения, оба мальчика бросились бежать по направлению к городку. Время от времени они испуганно оглядывались назад, точно боясь, что кто-нибудь станет их преследовать. Каждый пень, встречавшийся им по пути, казался им человеком и врагом, при виде которого у них захватывало дыхание от страха. Пробежав несколько отдельно стоящих домов, они услышали лай проснувшихся собак, и это заставило их бежать еще быстрее.

— Лишь бы  только добежать до старой кожевни, — проговорил Том, едва переводя дух. — Я уж не могу больше бежать!

Гек ничего не отвечал; было слышно только его тяжелое, прерывистое дыхание. Но вот вдали показалась кожевня, и скоро оба мальчика вбежали в открытую дверь старого, необитаемого здания и в изнеможении опустились на пол.

Мало-помалу они успокоились, и Том прошептал:

— Как ты думаешь, Гекльберри, что выйдет изо всего этого?

— Если доктор умрет, то одного из них повесят.

— Ты думаешь?

— Чего же тут думать? Я знаю это наверное.

Том помолчал с минуту и затем продолжал:

— Кто же донесет об этом убийстве? Мы?

— Это что за глупости? Если что-нибудь случится, и индеец Джо не попадет на виселицу, то нам придется плохо, если он узнает, что выдали его мы. Это так же верно, как и то, что мы сидим с тобой в этой кожевне.

— Я только что думал об этом, Гек.

— Если кто и расскажет об убийстве, так это Поттер: он глуп, да к тому же вечно пьян.

Том ничего не ответил на последние слова Гека и задумался. Спустя несколько минут он прошептал:

— Гек, да ведь Поттер ничего не видел. Как же он расскажет о том, кто убил доктора?

— С чего ты взял, что он не знает, что убийца — Джо?

— Да как же иначе? Доктор ударил его как раз в ту минуту, когда Джо пырнул ножом доктора. Неужели ты думаешь, что тот, кто ничего не видел, может все-таки знать, как было дело?

— Да, по-моему, это так.

— Но, послушай: ведь от удара Поттер потерял сознание и лежал на земле точно мертвый.

— Это ничего не значит, Том. Старик был пьян, это и ты видел. А когда человек пьян, то его можно бить по голове хоть кузнечным молотом, и то он ничего не почувствует. Об этом мне говорил и отец. То же самое было и с Поттером. Если бы он был трезв, то от такого удара он, быть может, и не очнулся бы больше.

Помолчав немного, Том опять обратился к Геку:

— Гек, а ты уверен, что не проболтаешься?

— С чего ты взял? Разве можно это сделать? Проклятый индеец утопит нас, как котят, если мы его выдадим, а его не повесят. Знаешь что, Том? Поклянемся друг другу, что мы оба будем молчать и никому не скажем ни словечка о том, что видели!

— Отлично, Гек! Это будет самое лучшее, что мы можем сделать. Подними руку кверху и поклянись...

— Нет, Том, это делается не так-то просто! Такая клятва, пожалуй, и годится для каких-нибудь неважных делишек, но у нас дело серьезное: тут нужно, чтобы клятва была письменная, и притом подписана нашей собственной кровью!

Том пришел в восторг от такой блестящей мысли. В предложении Гека было что-то таинственное, мрачное, а это как нельзя больше подходило ко всей обстановке, времени и месту действия. Он поднял с земли чистую щепку, достал из кармана огрызок красного карандаша, присел на пороге, у открытой двери так, чтобы яркий лунный свет падал на щепку, и старательно нацарапал на ней следующее:

«Гек Финн и Том Сойер клянутся, что будут молчать обо всем этом, и если проболтаются, то готовы умереть на этом самом месте».

Гек был удивлен и восхищен почерком приятеля и его умением так хорошо выражаться. Он поспешно вынул из куртки булавку и уже собирался уколоть себе руку, но Том остановил его.

— Постой! Так не годится делать: булавка медная, и на ней может оказаться ярь-медянка {Зеленый налет, образующийся на медных вещах, которые долго лежали в сыром месте. Ярь-медянка ядовита.}.

— Ярь-медянка? Что это такое?

— Это — яд. Стоит проглотить ее, и человек может умереть.

При этих словах Том вынул иголку, выдернул из нее нитку, и затем оба мальчика по очереди укололи себе палец и выдавили по капле крови.

Выдавливая несколько раз по капле крови, Том с трудом вывел кончиком мизинца начальные буквы своего имени. Затем он показал Геку, как пишутся буквы Г и Ф, и клятва была совершена. Щепку оба мои героя закопали в землю возле стены, произнося при этом различные заклинания; теперь оба были вполне уверены, что их тайна останется навеки нераскрытой.

Только что мальчики успели закопать щепку, в отверстие противоположной стены сарая вползла какая-то фигура, но Том и Гек не заметили ее.

— Том, — прошептал Гекльберри, — теперь уж никто не узнает о том, что мы видели, как Джо убил доктора?

— Конечно. Что бы  ни случилось, мы будем молчать. Иначе мы погибнем.

— Нет... но... впрочем, твоя правда, Том.

Мальчики пошептались еще в течение нескольких минут, как вдруг около их убежища, не далее как в десяти шагах от них, завыла собака. Оба в ужасе прижались друг к другу: их снова охватил суеверный страх перед каким-то несчастием.

— На кого она воет? — прошептал Гек. — На меня или на тебя?

— Почем я знаю? Посмотри в щель, скорее!

— Нет, посмотри ты, Том.

— Я не могу, Гек! Мне страшно.

— Пожалуйста, Том! Слышишь — она опять завыла!

— Слава Богу, — прошептал Том, прислушавшись к вою, — это воет собака Гарбисона!

— Наше счастье, Том, а то я перепугался до полусмерти: я уж думал, что это воет чужая собака.

Собака опять завыла, и у мальчиков снова душа ушла в пятки.

— Ах ты, Господи, — простонал Гек, — это не собака Гарбисона. Посмотри в щель, Том.

Том собрался с духом и, хотя его зубы стучали друг о друга от страха, приложил глаз к щели. Через мгновение он откинулся назад и прошептал в ужасе:

— Гек, это чужая собака!

— Посмотри еще раз, Том, на кого из нас она воет?

— Вероятно на нас обоих: мы ведь стоим рядом.

— Ну, тогда наше дело плохо, Том! Про себя-то я уж знаю, что попаду в ад: я очень часто вел себя так скверно, что непременно попаду туда.

— Да, Гек! Вот что значит быть бездельником и делать все то, что запрещено. Я мог бы  быть таким же умником, как Сид, но, конечно, это было не по мне. Если мне только удастся вывернуться из беды, я клянусь, что ни разу больше не пропущу воскресной школы!

Том начал всхлипывать и вытирать слезы, которые покатились по его щекам.

— Ты говоришь, что дурно вел себя? — Гек тоже плакал. — Ах, Том, ты чистое золото в сравнении со мной. Боже мой! Если бы я был только наполовину таким, как ты!

Том снова заглянул в щель и вдруг радостно прошептал:

— Смотри-ка, Гек! Она сидит к нам спиной!

Гек в восторге также прильнул к щели.

— Твоя правда, Том! Слава Богу! Что, она и раньше сидела так?

— Ну, да! И какой же я дурак, что не обратил на это внимания! Но по ком же она воет?

Вой прекратился. Том начал прислушиваться.

— Тсс... что это такое? — прошептал он.

— Гм!.. Это похоже на хрюканье свиньи. Впрочем, нет: это кто-то храпит, Том.

— Да, правда. Только я не могу разобрать, где это храпят?

— Я думаю, что это в том конце сарая. Отец там иногда ночевал, но на этот раз это не он: он храпит гораздо сильнее, да кроме того я не думаю, чтобы он опять показался в наших краях.

У мальчиков снова проснулся дух предприимчивости.

— Гек, ты не побоишься идти за мной, если я пойду впереди?

— Мне это не особенно по сердцу, Том. Что, если это храпит индеец Джо?

Том остановился в нерешительности. Но скоро любопытство взяло верх над чувством страха, и мальчики решили подкрасться к спящему, но с тем, чтобы бежать, как только храп умолкнет. Они начали осторожно подкрадываться к незнакомцу, стараясь идти на цыпочках. Не доходя пяти шагов до спящего, Том нечаянно наступил на хворостинку, и она с треском хрустнула под его ногой. Человек застонал и повернулся на другой бок, так что луна ярко осветила его лицо. Это был Поттер. Когда Поттер зашевелился, у мальчиков от страха захватило дыхание, но когда они узнали его, страх их моментально исчез. Они, осторожно ступая, вышли из сарая и, отойдя от него на некоторое расстояние, остановились, чтобы проститься. В ту же минуту снова раздался протяжный, жалобный вой. Мальчики обернулись и увидели, что собака сидела всего в нескольких шагах от того места, где лежал Поттер, и, обернувшись к нему мордой, жалобно выла, подняв кверху голову.

— Господи! Так, значит, она пророчит смерть ему! — воскликнули одновременно Гек и Том.

— Впрочем, послушай, Том, — сказал Гек, подумав немного. — Мне кто-то рассказывал, что около дома Джона Миллера целые две недели выла какая-то чужая собака, и, однако, там никто не умер!

— Я знаю это. Но что ж из этого! Разве в ту же субботу Грейс Миллер не упала с горячим супом и не обожгла себя?

— Да, но она не умерла.

— Подожди немного. Она наверное умрет, и это так же верно, как и то, что умрет и Поттер. Это говорят все негры, а они в таких вещах кое-что смыслят.

С этими словами мальчики расстались и побрели каждый своей дорогой, глубоко задумавшись.

Когда Том влез в окно своей комнаты, рассвет был уже близок. Он осторожно разделся и лег спать, радуясь, что никто не заметил его побега из дому и позднего возвращения. Бедняга и не подозревал, что сладко храпевший Сид не спал, так как проснулся еще за час до его прихода.

Когда на другое утро Том проснулся, то Сида уже не было в комнате. По солнцу было видно, что поздно. В голове Тома мелькнуло неприятное подозрение. Почему его не будили сегодня и не приставали к нему, как обыкновенно?

Эта мысль сильно беспокоила Тома. Через пять минут он уже был одет и спускался по лестнице вниз. После ночного путешествие за город он чувствовал себя нехорошо: голова болела и кружилась. Он был не в духе. Тетя Полли, Мэри и Сид сидели за обеденным столом, но завтрак был уже убран. Войдя в комнату, Том не услышал ни одного упрека, только все как-то старались не смотреть на него, и в воздухе царила какая-то торжественная тишина. Ни на одном лице не было видно улыбки, никто не ответил ему, когда он пожелал доброго утра. Том тоже замолчал и задумался над тем, что его ожидает.

После завтрака тетя отвела его в сторону; Том начал успокаиваться: ему вероятно предстояла хорошая порка, и затем все было бы кончено. Но он ошибся. Тетя Полли начала плакать и говорить ему, что он огорчает ее старое сердце, что она не хочет больше его знать, так как он неисправим и все равно в конце концов погубит себя, покроет ее седые волосы стыдом и позором и сведет ее в могилу. Этот разговор был для Тома хуже розог; его сердце было более чувствительно, чем его тело. Он заплакал, начал просить прощения и торжественно обещал исправиться. Наконец, тетя Полли отпустила его. На душе у Тома было скверно: он чувствовал, что получил неполное прощение, и что тетя плохо верит его обещаниям.

Он тихо вышел из комнаты, не чувствуя даже ни малейшего желания отомстить предателю Сиду, который поэтому совершенно напрасно поспешил убежать из дому, чтобы не попасться на глаза Тому. Грустный и опечаленный пошел Том в школу, где принял вместе с Джо Гарпером следуемое ему наказание розгами за то, что накануне пропустил урок, с равнодушием человека, который знает большие горести и не придает значение таким пустякам. Затем он сел на свое место, подперев подбородок обеими руками, и стал смотреть на стену с видом мученика, который уже пережил все, что только в состоянии пережить человек. Вдруг он почувствовал у себя под локтем что-то твердое. Подождав немного, он переменил позу и взял лежавший у него под рукой предмет, который был завернут в бумажку. Он развернул бумагу, и тяжелый вздох вырвался у него из груди. Это был тот медный шарик, который он подарил накануне Бекки. Это было последней каплей, переполнившей чашу страданий моего героя.

---

Глава 10. «Приключения Тома Соейра» Марк Твен

« Глава 9

Глава 11 »