Глава XII

---

На другой день подлиповцев повели в полицию. Пила и Сысойко шли молча, едва переступая от боли. Лица их избиты; от ран на них запеклась кровь.

— Эк, тебя избили, — сказал жалобно Пила Сысойке.

— И тебя, бат, тоже: глаза-те у тебя эво какие! а нос-то-беда!.. — стонал Сысойко.

Несмотря на боль, обоих забавляли ружья солдатские.

— Што же это торцыт, Сысойко? Вострое — нож не нож?

— А ты спроси!

— Нет, ты спроси.

— Боюсь, изобьют; ошшо пырнет востреем-то…

Пила не утерпел, спросил-таки солдата:

— А это, поштенный, что у те?

— Што-што?

— А на ружье-то торцыт?

— Это ружье, а то штык.

— Эво, не знают, што ли, ружья-то! Медведев вон ломом бил, а рябков ружьем стрелял, знаю.

Солдаты хохотали:

— Будет вам жару и пару!

— Ошшо?

— И как еще вздернут-то.

— А пошто?

— А за то, не ходи пузато. Не делай убийства.

Пила и Сысойко молчали.

В полиции были городничий и судебный следователь.

В присутствие вели Пилу одного.

Судебному следователю жалко стало Пилу при виде его особы, избитой и худой. Ему сказали только, что есть два важных преступника, которые бежали от стражи и были пойманы. Обстоятельство дела началось с донесения квартального, который писал, что Пила и Сысойко валялись пьяные ночью на улице, были приведены в полицию и там произвели буйство.

— Кто ты такой? — спросил судебный следователь Пилу.

Пила повалился в ноги судебному следователю.

— Не губи, батшко! Вон корову увели, лошадь украли… Апроська померла… Всего избили… Смерть тожно скоро…

Городничий улыбнулся.

— Притворяется, каналья!

— Встань! — сказал следователь.

Когда Пила встал, следователь велел развязать Пиле руки.

— Ты говори откровенно: кто ты такой?

— Чердынской.

— Крестьянин?

— Хресьянин.

— Какой деревни?

— Деревни Подлипной, обчество Чудиново.

— Чем занимаешься?

— А што делать-то?.. Хлебушка нет, кору едим… Вон Сысойковы ребята померли, корову за них увели… А там Апроська померла, Сысойкова мать померла, я и пошел бурлачить… Вон Матренка с ребятами у Терентьича на постоялом живет… Пусти, батшко, бурлачить-то!.. Ослободи!..

— А как зовут тебя?

— Зовут меня Пила.

— Имя и отчество?

— Туто все: Пила родился, Пилой помру… Зовут еще Гаврилком, да это только дразнятся, а Пила настоящее; все так зовут: и поп, и Терентьич здешний.

— Зачем ты драться лез?

— Где-ка?

— А как тебя пьяного сюда привели и как потом квартальный стал тебя спрашивать.

— Кто его знает, кто он. Я с Сысойком лежал, а он с архаровцами пришел и давай пинать меня, потом и хлестнул… А я, бат, сам восемь медведев убил, никому не спущу… Больно прыток!… Ишшо не то ему сделаю… Ишшо вот железки, собака, надел…

— Ты не ругайся, а говори дело.

— Уж как умею… А уж не спущу… Вон архаровцы всего избили, а там еще хлестать стали… Беда!.. — Пила плакал.

— Он, кажется, не виноват! — сказал следователь городничему.

— Притворяется, собака.

Позвали квартального. Как только вошел квартальный, Пила чуть не бросился на него.

— Вот он, ватаракша! Ну-ко, подойди ко мне! Подойди.

— Молчать! — сказал городничий.

Пила присмирел.

— Вы его привели в полицию ночью? — спросил следователь квартального.

— Казаки.

— Он говорит, вы его били.

— Ах он каналья! Он и спал пьяный, я стал будить его и другого, они ругаются. Стал спрашивать, кто они такие, этот разбойник и полез на меня. Я и велел заковать в кандалы и отвести в острог.

— Зачем?

— Да помилуйте, он всех перережет!

— Ах ты востроглазый черт!.. Я те дам!!! Ты меня бить-то стал, а уж тебе где со мной орудовать. На тебе и надето-то што!.. Пигалица, право!

— Он вот и теперь ругается. Да он, может быть, беглый какой-нибудь.

— Есть у тебя паспорт? — спросил следователь Пилу.

Пила не понимал.

— Это как?

— Получал ты когда-нибудь паспорт из волостного правления?

— Какой прыткой! Поди-ка, возьми наперед.

— Знаешь ты, что такое паспорт?

— А пошто?

— Тебе не давали никакой бумаги?

— Нету!

Следователь доказал Пиле лежащий на столе паспорт.

— Баско! — осклабился Пила.. — А ты дай мне! — Пиле понравился кружок с орлом на паспорте. — А это какая птича-то?

— Есть у тебя квитанция в платеже податей?

Пила не понимал этих слов.

— Это опять как? — спросил он.

— Платил ты подати?

— Сам бы взял ошшо, да не дают, вон Христа ради пособираешь да купишь хлебушка. Эк ты!..

Пила сделался развязнее. Следователь понравился ему.

— Вот што, поштенный, дай мне хлебушка, Христа ради!.. Вот у меня Сысойко, того и гляди, помрет; а Матрена с ребятишками померла уж поди.

— На что же ты пьянствовал?

— А я лошадь Сысойкову продал хресьянину; хресьянин и повел нас, меня да Сысойку, в кабак; хресьяна чужие пришли, ну и пили… За лошадь два рубля получил, как хватился в том месте, где меня впервые избили, и тю-тю денег… Обокрали…

Следователь был человек молодой и понимал дело. Ему жалко было Пилу.

— Сколько тебе лет? — спросил он Пилу.

— Да вот, поди, лето скоро будет… Летом-то баско…

— Неужели ты не знаешь себе лет?

— Прокурат ты, как я погляжу! Помер бы я, да не могу… Вчера вот подумал, совсем помру, а нет… Вон Апроська сперва померла… Ах, девка, девка!.. — Пила вспомнил, как он видел ее в могиле.

— Кто она тебе?

— Девка, Матрена родила.

Следователю не раз приводилось иметь дело с подобными крестьянами. По своей глупости, они ни за что ни про что попадали в беду. Назад тому год, до него, подобных крестьян обвиняли в разных разностях, приговаривали к каторге, и они, терпя наказания и разные муки, шли в далекие страны, сами не зная, что с ними делается, и гибли, как гибнут измученные животные. Прежним следователям никакого не было дела до участи этих бедных крестьян, им только нужно было скорее сдать дело в суд, который решал по тем данным, какие были в деле. Счастье Пилы, что его стал спрашивать не становой и не городничий, а такой следователь, каких у нас еще очень немного.

— Если ты окажешься прав, мы отпустим тебя, — сказал Пиле следователь. Пила повалился в ноги следователю…

— Батшко! пусти скоро!.. Куды я без Сысойки денусь, и его пусти, ведь вон там парни ошшо. — Пилу вывели в прихожую.

Позвали Сысойку. Сысойко оказался еще глупее Пилы, говорил то же, что и Пила даже не знал своего настоящего имени, а говорил: «Я Сысойко, и все тут».

Позвали Матрену и ребят Пилы. Те рассказали все, что умели и знали, а Матрена выла об Апроське. Хозяин постоялого двора сказал, что он знает Пилу несколько лет, что он вреда не делает, а больно беден. Спросил следователь и арестованных при полиции, те показали, что квартальный первый ударил Пилу. Служащие полиции показали, что квартальный в тот день был пьян. Пилу и Сысойку расковали и оставили при полиции под арестом, до тех пор, пока не получат донесения от станового пристава, заведывающего Чудиновской волостью, о том, есть ли там Пила и Сысойко и какие настоящие их имена.

---

Часть 1. Глава 12
Повесть «Подлиповцы» Фёдор Решетников

« Часть 1. Глава 11

Часть 1. Глава 13 »