Глава XI

---

Пила и Сысойко никак не могли понять, где они и что это за люди такие. Помнят они, что были в кабаке, а как сюда забрались? Они даже струсили: уж не на тот ли свет они забрались, уж не бурлачество ли это? Пошел Пила к дверям, двери заперты. Пила удивился. Люди его забавляли: они говорили такие слова, что Пиле смешно стало. Спросил он их:

— А што, бурлачество это?

Те осмеяли его. Пила выругал их и улегся опять на пол около Сысойки.

— А баско, Сысойко. Спи знай, ишь сколь людей-то, и люди-то все какие-то востроглазые. — Пила и Сысойко уснули. Однако им не позволили долго нежиться. Пришел в чижовку квартальный с казаками и растолкал их ногами. Пила и Сысойко испугались и встали.

— Кто вы такие? — крикнул на них квартальный. Пила струсил.

— Мы-те? — спросил он.

— Да что ты, скотина, не отвечаешь?

— А ты знаешь Подлипную?

— Что?

— А ты не кричи! Эк, испугались!.. — сказал Пила и пошел к дверям.

Квартальный ударил Пилу по лицу, Пила стал ругаться и полез в драку…

— В острог его, каналью! В кандалы заковать! — свирепел квартальный.

— Эк, испугались? Туды тоже, и с лапищами лезет!.. Я, бат, восемь медведев убил.

Долго возились с Пилой и Сысойком солдаты; хочется солдатам кандалы надеть на ноги подлиповцев, а они ругаются; одному солдату такую затрещину дал Пила, что тот и свету божьего невзвидел… Солдаты связали им руки, но и тут Сысойко укусил одному солдату руку. Подлиповцев вытолкали из полиции, и два дюжих солдата повели их в острог.

Пила и Сысойко никогда не видали арестантов, не знали, что за острог, не понимали, что такое делается с ними. Впрочем, они струсили. Уж не на смерть ли их ведут? Пила боялся солдат.

— Поштенный, а поштенный, куда это мы? — спросил Пила робко одного солдата.

— Куда? Знамо, в острог.

— А это што?

— Не бывал коли, — увидишь. Заворовались, сволочи!

— Поругайся ты, востроглазый!

— Видно плута.

— Право, не ругайся, всего изобью. — Пила рванул было руки, да руки крепко связаны назад. Пила чувствовал, что он ровно без рук сделался. Он пошел в сторону, за ним пошел и Сысойко.

— Куда! Куда! — закричали солдаты.

Пила и Сысойко пустились бежать. Солдаты их догнали я избили. Пила и Сысойко ругались, ругали друг друга.

— Баял я те, не пойду! — ворчал Сысойко.

— Молчи, пучеглазый! Не ты бы, дак не пошел бы я.

— А ошшо бает: я колдун! — Сысойко выругал Пилу. Пила плюнул в лицо Сысойки, Сысойко тоже плюнул в лицо Пилы.

— Смирно вы, дьяволы! — закричал на них один солдат.

Пила и в солдата плюнул… Солдат опять избил Пилу. Кое-как солдаты довели подлиповцев до острога и сдали офицеру. Смотритель втолкнул их в большую избу, темную, сырую, холодную и грязную, с удушливым запахом махорки. Руки им развязали.

— Ишь, черт, куда попали! — ворчал Сысойко.

— Молчи, собака, зверь ты эндовой, мохнорылый пес!..

— Издохнешь, пигалица!..

— Тьфу… мохнорылый пес! — Пила плюнул в лицо Сысойки, тот тоже плюнул. Завязалась драка. Их оглушили хохотом тридцать человек арестантов с кандалами, лежащих на нарах и под нарами. Двадцать арестантов окружили подлиповцев и ровняли их.

— Я восемь медведев убил, а ты што? — ругался Пила.

— Сам я одново убил… Экой прыткой!

— Ай да молодцы! Ну-ко, ишшо? — кричали арестанты.

— Што ишшо? Подойди, пес! — кричал Пила одному арестанту.

— Ты много ли душ-то сгубил?

— За убийство, энамо, попался?

Пила схватил попавшийся под руки ушат и поднял его в порыве ярости, его облило чем-то вонючим. Все хохотали, даже Сысойко смеялся. Пила бросился на арестантов, Сысойко тоже бросился, но арестанты избили их.

— Не хочу я знаться с вам! — сказал Пила. — Айда, Сысойко.

Пила пошел к двери: двери были заперты. Пила стал стучать в двери и услышал: что стучишь, сволочь? сиди!

— Я те дам, сиди! — Пила и Сысойко, что есть мочи стучали в двери кулаками и метлой, валявшейся на полу.

— Храбер! — кричали арестанты.

— Ты, Сысойко, за меня держись… Как отопрут, мы и выскочим, а то съедят здесь. Ишь, какие рожи-то… — Сысойко взял в обе руки полы полушубка Пилы. Загремел замок, двери отворились, Пила и Сысойко выскочили. Но их поймали. Смотритель их жестоко отпорол розгами и втолкнул в какую-то темную конурку. Пиле и Сысойке так обидно сделалось от боли и от всего, что было с ними, что каждый из них хотел что-нибудь сделать этим злым людям. Оба они лежали вместе на животах; руки были завязаны на спине. Они не могли даже повернуться; так их избили и истерзали?..

— Сысойко!.. — стонал Пила.

— Пила!.. Ох, больно!..

— Ну, теперь помрем…

Пила начал ругаться, Сысойко тоже, и оба страшно ругались и грызли рогожу, на которой лежали.

---

Часть 1. Глава 11
Повесть «Подлиповцы» Фёдор Решетников

« Часть 1. Глава 10

Часть 1. Глава 12 »