Искать произведения  search1.png
авторов | цитаты | отрывки

Переводы русской литературы
Translations of Russian literature


II. Гаврош — враг огласки


Сколько времени провел Жан Вальжан в этом состоянии? Каковы были приливы и отливы его тяжелых дум? Оправился ли он от страшного удара, поразившего его? Или он так и остался согнувшимся под тяжестью этого удара? Был ли он еще в состоянии вновь воспрянуть и найти в своей душе какую-нибудь твердую опору? На все эти вопросы он едва ли был бы в состоянии ответить.

Улица была пустынна. Немногие буржуа, со встревоженными лицами спешившие к себе домой, почти не обращали внимания на сидевшего на тумбе старика. В тревожное время каждый думает только о себе. Фонарщик явился в свое время, чтобы зажечь, между прочим, и тот фонарь, который находился как раз против ворот дома No 7. Зажегши фонарь, фонарщик молча прошел дальше.

Если бы кто заметил Жана Вальжана в эту минуту, то не счел бы его за живого человека. Он сидел на тумбе напротив своих дверей, представляя собой нечто вроде ледяного призрака. Отчаяние имеет свойство замораживать.

Вдали слышались раздирающие душу звуки набата и смутный смешанный шум бурного движения и людских голосов. Среди завываний набатного колокола и шума восстания на колокольне церкви Сен-Поль медленно пробило одиннадцать часов; набат — суета человека, время — спокойствие Божие. Удары, отметившие время, не произвели никакого впечатления на Жана Вальжана. Он продолжал сидеть не шевелясь. Между тем почти одновременно с боем часов со стороны Рынка раздался сильный ружейный залп, за которым через несколько времени последовал второй, еще сильнее. Вероятно, то были отголоски тех самых залпов, которыми солдаты начали атаку баррикады, так геройски спасенную Мариусом. Залпы эти, страшный грохот которых делался еще слышнее в ночной тишине, заставили вздрогнуть Жана Вальжана. Он приподнялся и обернулся в ту сторону, откуда доносился убийственный шум, но тут же снова в полном изнеможении опустился на тумбу, скрестил на груди руки и снова медленно опустил голову на грудь.

Он опять вступил в безмолвную беседу с самим собой.

Вдруг он вторично поднял голову, услыхав, что кто-то ходит почти возле него. Оглянувшись, он увидал при свете фонаря в той стороне улицы, которая примыкает к Архивам, молодое сияющее бледное лицо.

Это лицо принадлежало Гаврошу, добежавшему в эту минуту до улицы Омм Армэ. Мальчик шел с видом человека, который что-то разыскивает. Он видел Жана Вальжана, но не обратил на него внимания. Сначала гамен, подняв вверх голову, осматривал верхние этажи домов, потом стал оглядывать и нижние. Поднявшись на цыпочки, он ощупывал двери и окна, везде он встречал наглухо закрытые ставни, крепкие запоры и замки. Проверив таким образом с полдюжины накрепко запертых со всех сторон домов, мальчик пожал плечами и после громкого: «Черт возьми!» — опять принялся глазеть вверх.

Жан Вальжан, который находился в таком душевном состоянии, что за какую-нибудь минуту перед тем он ни за что не только ни с кем бы не заговорил сам, но даже никому не ответил бы, теперь вдруг почувствовал неодолимую потребность спросить этого ребенка:

— Мальчик, что с тобой?

— Я хочу есть! — отрезал Гаврош и сейчас же добавил: — Сами вы мальчик!

Жан Вальжан пошарил у себя в кармане и вытащил оттуда пятифранковую монету.

Но Гаврош, по своей живости принадлежавший к породе трясогузок, в это время уже поднимал с земли большой камень. Мальчика возмущал горевший фонарь.

— Э, да у вас есть еще тут фонари! — воскликнул он. — Значит, вы не знаете правил, друзья мои. Такого порядка терпеть нельзя... Нужно уничтожить эту зловредную штуку!

Он швырнул в фонарь поднятый камень. Стекла посыпались с таким треском и звоном, что буржуа, засевшие за своими ставнями в соседних домах, с ужасом шептали: «Вот и девяносто третий год повторяется!»

Фонарь сильно покачнулся и потух. Улица внезапно погрузилась в непроглядную темноту.

— Вот так-то лучше, улица-старушка! — сказал Гаврош. — Надень-ка ночной колпак. — Затем как ни в чем не бывало он обернулся к Жану Вальжану и спросил: — Как у вас называется этот громадный домище в конце улицы? Архивом, что ли? Хорошо бы слегка пообломать эти нескладные толстые колонны и сделать из них хорошенькую баррикаду.

Жан Вальжан подошел к Гаврошу и, проговорив про себя: «Бедняжка, он голоден!» — сунул ему в руку пятифранковик.

Гаврош поднял нос, удивленный величиною этого «су», потом посмотрел в темноте на монету и почувствовал себя ослепленным ее белизной. Он знал пятифранковики только понаслышке, знал и то, какой хорошей они пользуются репутацией, и радовался, что ему пришлось видеть эту диковинку вблизи.

— Рассмотрим-ка хорошенько этого зверя, — проговорил он и несколько мгновений восторженно любовался монетой.

Затем снова повернулся к Жану Вальжану, протянул ему обратно монету и величественно произнес:

— Гражданин, я больше люблю бить фонари, чем брать деньги зря. Возьмите назад вашего дикого зверя. Я не из тех, которых можно подкупить. У этого зверя хоть и пять когтей, но он меня все-таки не оцарапает.

— У тебя есть мать? — спросил Жан Вальжан.

— Получше вашей, — ответил Гаврош.

— Ну, так оставь эти деньги для своей матери, — прибавил старик. Гаврош был немного тронут. К тому же он заметил, что этот странный старик был без шляпы: это внушило ему доверие к старику.

— Значит, вы дали мне эту монету не с тем, чтобы я перестал бить фонари? — осведомился он.

— Вовсе нет! Ты можешь бить все, что тебе вздумается.

— Вы хороший человек! — авторитетно проговорил Гаврош и сунул монету себе в карман, после чего с возрастающим доверием задал новый вопрос: — Вы здешний?

— Да. А что тебе?

— Не можете ли вы указать мне дом номер семь?

— А зачем тебе этот дом?

Мальчик запнулся. Он смутился при мысли, что, быть может, дал промах, и, запустив пальцы в волосы, пробормотал:

— Да так!

В уме Жана Бальжана молнией вспыхнула догадка о том, что именно нужно мальчику. У человека иногда бывают моменты таких проблесков ясновидения.

— Может быть, тебя послали ко мне с письмом, которого я ожидаю? — спросил старик.

— Меня послали к женщине, а вы разве женщина? — насмешливо спросил в свою очередь Гаврош.

— Ну да, письмо на имя мадемуазель Козетты, не так ли?

— Козетты? — повторил мальчик. — Да, кажется, это смешное имя и написано сверху на письме.

— Ну, так это и есть то самое письмо, которого я жду для передачи мадемуазель Козетте. Давай его сюда, — сказал Жан Вальжан.

— Значит, вам известно, что я послан с баррикады?

— Ну, само собой разумеется.

Гаврош опустил руку в один из своих карманов и вытащил оттуда сложенную вчетверо бумагу, потом, сделав по-военному под козырек, сказал:

— Эта депеша, или как там назвать ее, требует особенного уважения, потому что она написана временным правительством.

— Ладно, давай сюда, — ответил старик, стоя с протянутой рукой. Гаврош держал бумагу высоко над головой.

— Не воображайте, что это какая-нибудь любовная цидулька, — с важностью объяснял он. — Это хоть и написано женщине, но для блага народа. Мы — драчуны, это верно, а женский пол все-таки уважаем. У нас не так, как в большом свете, где есть львы, которые посылают цыплят к верблюдам...

— Давай письмо!

— Вы мне в самом деле кажетесь человеком порядочным...

— Да давай же скорее письмо!

— Ну, так и быть, получайте! — Гаврош вручил Жану Вальжану записку и добавил: — Не задержите только его у себя, господин Шоз, раз госпожа Шозетта ждет.

По тону мальчика было слышно, что он в восторге от своей остроты.

— Ответ следует доставить в Сен-Мерри, не так ли? — допытывался Жан Вальжан.

— Попали пальцем в небо! — воскликнул Гаврош. — Эта записка прислана с баррикады на улице Шанврери, куда я и возвращаюсь... Спокойной ночи, гражданин! Честь имею кланяться!

С этими словами Гаврош ушел или, вернее, подобно вырвавшейся на волю птице, полетел обратно туда, откуда появился. Он рассекал мрак с быстротою и стремительностью пушечного ядра.

Улица Омм Армэ снова погрузилась в прежнее безмолвие. В одно мгновение ока этот странный ребенок, в котором было и столько темного, и столько светлого, юркнул в темноту, царившую между двумя рядами смутно обрисовывавшихся домов, и смешался с ней, как дым с туманом. Можно было бы подумать, что он растворился и рассеялся в ночном мраке, если бы через несколько минут после его исчезновения не раздался резкий треск разбитых стекол и далеко разнесшийся грохот упавшего на мостовую фонаря вновь не привлек внимания негодующих буржуа. Это действовал Гаврош, пробегая по улице Шом.


Глава 2. Гаврош — враг огласки
Часть 4. Идиллия улицы Плюмэ и эпопея улицы Сен-Дени
Книга 15. Улица Омм Армэ
Роман «Отверженные» В. Гюго

« Часть 4. Книга 15. Глава 1

Часть 4. Книга 15. Глава 3 »





Искать произведения  |  авторов  |  цитаты  |  отрывки  search1.png

Читайте лучшие произведения русской и мировой литературы полностью онлайн бесплатно и без регистрации, без сокращений. Бесплатное чтение книг.

Книги — корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Фрэнсис Бэкон

Без чтения нет настоящего образования, нет и не может быть ни вкуса, ни слова, ни многосторонней шири понимания; Гёте и Шекспир равняются целому университету. Чтением человек переживает века.
Александр Герцен



Реклама