I. Шахты и шахтеры

Во всех человеческих обществах есть то, что называется в театре преисподней. Под социальной почвой всюду существуют подкопы, то для добра, то для зла. Они лежат один под другим. Есть верх и низ в этом темном подземелье, которое иногда обрушивается под цивилизацией и которое мы в нашем равнодушии и нашей беспечности попираем ногами. В прошлом веке «Энциклопедия» была подкопом, подведенным чуть не под открытым небом. Тьма, среди которой зрело первобытное христианство, ждала только случая, чтобы вспыхнуть при цезарях и залить светом весь род человеческий. Ибо в священной тьме таится скрытый свет. Вулканы полны мрака, ежеминутно готового вспыхнуть. Всякая лава бывает сначала тьмою. Катакомбы, в которых служили первую обедню, были не только подземельем Рима, но и подземельем вселенной.

Под социальным строем, этим соединением роскоши и нищеты, существует много подземных ходов. Они разветвляются во все стороны, иногда встречаются и братаются между собою. Жан-Жак ссужает Диогену свою кирку, а тот ему свой фонарь. Иногда здесь происходит борьба. Кальвин хватает за волосы Содзини. Но ничто не останавливает и не прерывает напряжения всех этих энергий, их стремления к цели, их одновременной деятельности, которая идет вперед, направляется то в ту, то в другую сторону и медленно преобразовывает внешнее посредством внутреннего. Это гигантская тайная работа. Общество почти не подозревает о существовании этих подземных этажей. Что зарождается в этих социальных глубинах? Грядущий мир!

Чем глубже спускаешься вниз, тем таинственнее становятся работники. До известной степени, которую социальный философ умеет распознавать, работа хороша, ниже она сомнительна, еще ниже она становится ужасной. На известной глубине дух цивилизации уже не проникает в подземные ходы, граница, где может дышать человек, пройдена, здесь становятся возможны чудовища.

Идущая вниз лестница имеет странный вид. Каждая ее ступенька соответствует этажу, где может основаться философия и где встречаются ее труженики, иногда прекрасные, иногда уродливые. Ниже Яна Гуса находится Лютер, ниже Лютера — Декарт, ниже Декарта — Вольтер, ниже Вольтера — Кондорсэ, ниже Кондорсэ — Робеспьер, ниже Робеспьера — Марат, ниже Марата — Бабеф, властитель дум бедняцкого Парижа. Еще ниже, на границе, отделяющей неясное от невидимого, смутно виднеются другие, может быть еще не существующие, мрачные фигуры. Вчерашние люди — призраки, завтрашние — личинки. Умственное око смутно различает их. Зарождение Будущего — вот одно из видений философа, созерцающего работу этой эмбриональной сферы.

Новый сияющий мир в состоянии утробного плода — какое неслыханное зрелище!

Хотя невидимая цепь и соединяет всех этих подземных пионеров нового мира, которые не сознают этого и почти всегда считают себя одинокими, но работа их очень различна, и свет одних представляет контраст с мерцанием других. Одни — существа высокие, другие — трагические. У одних в глазах — свет, у других — мрак.

И, невзирая на этот контраст, все эти созидатели нового мира, от самых возвышенных и до тех, кто работает в ночном мраке, от мудрецов до безумцев, — все они имеют общий признак — бескорыстие. Марат также забывал о себе, как Иисус. Они все пренебрегают своей личностью. Они о себе не помышляют. Они заняты другими вещами. Они устремляют взгляды к «совершенному миру». Первый видит небо перед собою, а загадочный взор другого таит еще бледный свет бесконечности. Чтите их, что бы они ни делали, узнавайте их по их признаку: звездное сияние глаз.

Мрак во взоре — дурной признак. С него начинается зло. Трепещите перед тем, у кого нет ясности во взгляде.

Но под всеми ходами, под всеми галереями, под всей этой подземной венозной системой прогресса и утопии, еще глубже в земле, ниже Марата, ниже Бабефа, еще ниже, гораздо ниже и без всякого сообщения с верхними ярусами, лежит последний подкоп. Место страшное. Это то, что мы назвали преисподней. Это яма мрака. Это подземелье слепых. Inferi¹.

Оно сообщается с бездной.

¹ Преисподняя (лат.).

Глава 1. Шахты и шахтеры
Часть 3. Мариус
Книга 7. Патрон-минетт
Роман «Отверженные» В. Гюго