Искать произведения  search1.png
авторов | цитаты | отрывки

Переводы русской литературы
Translations of Russian literature


Глава XXI


Райский пришел домой злой, не ужинал, не пошутил с Марфенькой, не подразнил бабушку и ушел к себе. И на другой день он сошел такой же мрачный и недовольный.

Погода была еще мрачнее. Шел мелкий, непрерывный дождь. Небо покрыто было не тучами, а каким-то паром. На окрестности лежал туман.

Вера была тоже не весела. Она закутана была в большой платок и на вопрос бабушки, что с ней, отвечала, что у ней был ночью озноб.

Посыпались расспросы, упреки, что не разбудила, предложения – напиться липового цвета и поставить горчичники. Вера решительно отказалась, сказав, что чувствует себя теперь совсем здоровою.

Все трое сидели молча, зевали или перекидывались изредка вопросом и ответом.

– Вы были тоже на острове? – спросила Вера Райского.

– Да, – ты почем знаешь?

– Я слышала, как Егор жаловался кому-то на дворе, что платье все в глине да в тине у вас – насилу отчистил: «Должно быть, на острове был», – говорил он.

– Ты все слышишь! – заметил он. – Я был не один; Марк был, еще жена Козлова…

– Вот нашел с кем гулять! У ней есть провожатый, – сказала бабушка, – monsieur Шарль.

– И он был.

Опять замолчали и уже собирались разойтись, как вдруг явилась Марфенька.

– Ах, бабушка, как я испугалась! страшный сон видела! – сказала она, еще не поздоровавшись. – Как бы не забыть!

– Какой такой, расскажи. Что это ты бледна сегодня?

– Рассказывай скорей! – говорил Райский. – Давайте сны рассказывать, кто какой видел. И я вспомнил свой сон: странный такой! Начинай, Марфенька! Сегодня скука, слякоть – хоть сказки давайте сказывать!

– Сейчас, сейчас, погодите, через пять минут приедет Николай Андреич, я при нем расскажу.

– Уж и через пять минут! – сказала бабушка, – почем ты знаешь? Дожидайся! он еще спит!

– Нет, приедет – я ему велела! – кокетливо возразила Марфенька. – Нынче крестят девочку в деревне, у Фомы: я обещала прийти, а он меня проводит…

– Так ты для деревенских крестин новое барежевое платье надела, да еще в этакий дождь! Кто тебя пустит? скинь, сударыня!

– Скину, бабушка, я надела только примерить.

– Ведь уж примеривали!

– Оставьте ее, бабушка, она жениху хочет показаться в новом платье.

Марфенька покраснела.

– Вот вы какие! я совсем не для того! – с досадой сказала она, что угадали, – пойду, сейчас скину…

Райский удержал ее за руку; она вырвалась, и только отворила дверь, как навстречу ей явился Викентьев и распростер руки, чтоб не пустить ее.

– Идите скорей – зачем опоздали? – говорила она, краснея от радости и отбиваясь, когда он хотел непременно поцеловать у ней руку.

– Что это у вас за гадкая привычка целовать в ладонь? – заметила она, отнимая у него руки, – всю руку изломаете!

– Ладонь такая тепленькая у вас, душистая, позвольте…

– Подите прочь! Вы еще с бабушкой не поздоровались!

Он поцеловал у бабушки руку, потом комически раскланялся с Райским и с Верой.

– Рассказывайте, что видели во сне, – сказал ему Райский, – скорее, скорее!

– Нет, я прежде расскажу! – перебила Марфенька.

– Ах, нет, позвольте, я видел отличный сон, – торопился сказать Викентьев, – будто я…

– Нет, дайте мне рассказать, – говорила Марфенька.

– Позвольте, Марфа Васильевна, а то забуду, – силился он переговорить ее, – ей-богу, я было и забыл совсем: будто я иду…

Она зажала ему рот рукой.

– По порядку, по порядку! – командовал Райский, – слово за Марфенькой. Марфа Васильевна, извольте!

– Я будто, бабушка… Послушай, Верочка, какой сон! Слушайте, говорят вам, Николай Андреич, что вы не посидите!.. На дворе будто ночь лунная, светлая, так пахнет цветами, птицы поют…

– Ночью? – сказал Викентьев.

– Соловьи всё ночью поют! – заметила бабушка, взглянув на них обоих.

Марфенька покраснела.

– Вот теперь сбили с толку – я и не стану рассказывать!

– Нет, нет, говори, говорите! – сказали все, кроме Веры.

– Ну, вот птицы…

– Птицы не поют ночью…

– Опять вы, Николай Андреич! не стану – вам говорят! А вот он ночью, бабушка, – живо заговорила она, указывая на Викентьева, – храпит…

– Ты почем знаешь?

– Марина сказывала – она от Семена слышала…

– Это от золотухи: надо пить аверину траву, – заметила Татьяна Марковна.

– Я боюсь, кто храпит. Если б знала прежде, так бы…

Она вдруг замолчала.

– Что ж ты остановилась? – спросил Райский, – можно свадьбу расстроить. В самом деле, если он тебе будет мешать спать по ночам…

Марфенька покраснела, как вишня, и бросилась вон.

– Полно тебе, Борюшка! видишь, она договорилась до чего, да и сама не рада!

Викентьев догнал Марфеньку и привел назад.

– Я буду на ночь нос ватой затыкать, Марфа Васильевна, – сказал он.

Марфеньку усадили и заставили рассказывать сон.

– Вот будто я тихонько вошла в графский дом, – начала она, – прямо в галерею, где там статуи стоят. Вошла я и притаилась, и смотрю, как месяц освещал их все, а я стою в темном углу: меня не видать, а я их всех вижу. Только я стою, не дышу, все смотрю на них. Все переглядела – и Геркулеса с палицей, и Диану, и потом Венеру, и еще эту с совой, Минерву… И старика, которого змеи сжимают… как бишь его зовут… Только вдруг!.. (Марфенька сделала испуганное лицо и оглядывалась по сторонам) – и теперь даже страшно – так живо представилось…

– Ну, что вдруг? – спросила бабушка.

– Страшно, бабушка. Вдруг будто статуи начали шевелиться. Сначала одна тихо, тихо повернула голову и посмотрела на другую, а та тоже тихо разогнула и не спеша протянула к ней руку: это Диана с Минервой. Потом медленно приподнялась Венера – и не шагая… какой ужас!.. подвинулась, как мертвец, плавно к Марсу, в каске… Потом змеи, как живые, поползли около старика! он перегнул голову назад, у него лицо стали дергать судороги, как у живого, я думала, сейчас закричит! И другие все плавно стали двигаться друг к другу, некоторые подошли к окну и смотрели на месяц… Глаза у всех каменные, зрачков нет… Ух!

Она вздрогнула.

– Да это поэтический сон – я его запишу! – сказал Райский.

– Побежали дети в разные стороны, – продолжала Марфенька, – и всё тихо, не перебирая ногами… Статуи как будто советовались друг с другом, наклоняли головы, шептались… Нимфы взялись за руки и кружились, глядя на месяц… – Я вся тряслась от страха. – Сова встрепенулась крыльями и носом почесала себе грудь… Марс обнял Венеру, она положила ему голову на плечо, они стояли, все другие ходили или сидели группами. Только Геркулес не двигался. Вдруг и он поднял голову, потом начал тихо выпрямляться, плавно подниматься с своего места. Большой такой, до потолка! Он обвел всех глазами, потом взглянул в мой угол… и вдруг задрожал, весь выпрямился, поднял руку; все в один раз взглянули туда же, на меня – на минуту остолбенели, потом все кучей бросились прямо ко мне…

– Ну, что же вы, Марфа Васильевна? – спросил Викентьев.

– Как я закричу!

– Ну?

– Ну, и проснулась, – и с полчаса все тряслась, хотела кликнуть Федосью, да боялась пошевелиться – так до утра и не спала. Уж пробило семь, как я заснула.

– Прелесть – сон, Марфенька! – сказал Райский. – Какой грациозный, поэтический! Ты ничего не прибавила?

– Ах, братец, да где же мне все это выдумать! Я так все вижу и теперь, что нарисовала бы, если б умела…

– Надо морковного соку выпить, – заметила бабушка, – это кровь очищает.

– Ну, теперь позвольте мне… – начал Викентьев торопливо, – я будто иду по горе, к собору, а навстречу мне будто Нил Андреич, на четвереньках, голый…

– Полно тебе, что это, сударь, при невесте!.. – остановила его Татьяна Марковна.

– Ей-богу, правда…

– Это нехорошо, не к добру…

– Говорите, говорите! – одобрял Райский.

– А верхом на нем будто Полина Карповна, тоже…

– Перестанешь ли молоть? – сказала Татьяна Марковна, едва удерживаясь от смеху.

– Сейчас кончу. Сзади будто Марк Иванович погоняет Тычкова поленом, а впереди Опенкин, со свечой, и музыка…

Все захохотали.

– Все сочинил, бабушка, сейчас сочинил, не верьте ему! – сказала Марфенька.

– Ей-богу, нет! и все будто, завидя меня, бросились, как ваши статуи, ко мне, я от них: кричал, кричал, даже Семен пришел будить меня – ей-богу, правда, спросите Семена!..

– Ну, тебе, батюшка, ужо на ночь дам ревеню или постного масла с серой. У тебя глисты должны быть. И ужинать не надо.

– Я напомню ужо бабушке: вот вам! – сказала Марфенька Викентьеву.

– Ну, Вера, скажи свой сон – твоя очередь! – обратился Райский к Вере.

– Что такое я видела? – старалась она припомнить, – да, молнию, гром гремел – и кажется, всякий удар падал в одно место…

– Какая страсть! – сказала Марфенька, – я бы закричала.

– Я была где-то на берегу, – продолжала Вера, – у моря, передо мной какой-то мост, в море. Я побежала по мосту – добежала до половины; смотрю, другой половины нет, ее унесла буря…

– Все? – спросил Райский.

– Все.

– И этот сон хорош, и тут поэзия!

– Я не вижу обыкновенно снов или забываю их, – сказала она, – а сегодня у меня был озноб: вот вам и поэзия!

– Да ведь все дело в ознобе и жаре; худо, когда ни того, ни другого нет.

– А вы, братец? теперь вам говорить! – напомнила ему Марфенька.

– Вообразите, я всю ночь летал.

– Как летали?

– Так: будто крылья явились.

– Это бывает к росту, – сказала бабушка, – кажется, тебе уж не кстати бы…

– Я сначала попробовал полететь по комнате, – продолжал он, – отлично! Вы все сидите в зале, на стульях, а я, как муха, под потолок залетел. Вы на меня кричать, пуще всех бабушка. Она даже велела Якову ткнуть меня половой щеткой, но я пробил головой окно, вылетел и взвился над рощей… Какая прелесть, какое новое, чудесное ощущение! Сердце бьется, кровь замирает, глаза видят далеко. Я то поднимусь, то опущусь – и, когда однажды поднялся очень высоко, вдруг вижу, из-за куста, в меня целится из ружья Марк…

– Этот всем снится; вот сокровище далось: как пугало, – сказала Татьяна Марковна.

– Я его вчера видел с ружьем – на острове, он и приснился. Я ему стал кричать изо всей мочи, во сне, – продолжал Райский, – а он будто не слышит, все целится… наконец…

– Ну, братец, – ах, это интересно…

– Ну, я и проснулся!

– Только? ах, как жаль! – сказала Марфенька.

– А тебе хотелось, чтоб он меня застрелил?

– Чего доброго, от него станется и наяву, – ворчала бабушка. – А что он, отдал тебе восемьдесят рублей?

– Нет, бабушка, я не спрашивал.

– Все вы мало Богу молитесь, ложась спать, – сказала она, – вот что! А как погляжу, так всем надо горькой соли дать, чтоб чепуха не лезла в голову.

– А вы, бабушка, видели какой-нибудь сон? расскажите. Теперь ваша очередь! – обратился к ней Райский.

– Стану я пустяки болтать!

– Расскажите, бабушка! – пристала и Марфенька.

– Бабушка, позвольте, я расскажу за вас, что вы видели? – вызвался Викентьев.

– А ты почем знаешь бабушкины сны?

– Я угадаю.

– Ну, угадывай.

– Вам снилось, – начал он, – что мужики отвезли хлеб на базар, продали и пропили деньги. Это во-первых…

Все засмеялись.

– Какой отгадчик! – сказала бабушка.

– Во-вторых, что Яков, Егор, Прохор и Мотька, пьяные, забрались на сеновал, закурили трубки и наделали пожар…

– Типун тебе, право – болтун этакий! Поди, я уши надеру!

– В-третьих, что все девки и бабы, в один вечер, съели всё варенье, яблоки, растаскали сахар, кофе…

Опять смех.

– Что Савелий до смерти убил Марину…

– Полно, тебе говорят!.. – унимала сердито Татьяна Марковна.

– И, наконец, – торопливо досказывал он, так что на зубах вскочил пузырь, – что земская полиция в деревне велела делать мостовую и тротуары, а в доме поставили роту солдат…

– Вот, я же тебя, я же тебя – на, на, на! – говорила бабушка, встав с места и поймав Викентьева за ухо. – А еще жених – болтает вздор какой!

– А ловко, мастерски подобрал! – поощрял Райский. Марфенька смеялась до слез, и даже Вера улыбалась. Бабушка села опять.

– Это вам только лезет в голову такая бестолочь! – сказала она.

– Видите же и вы какие-нибудь сны, бабушка? – заметил Райский.

– Вижу, да не такие безобразные и страшные, как вы все.

– Ну, что, например, видели сегодня?

Бабушка стала припоминать.

– Видела что-то, постойте… Да: поле видела, на нем будто лежит… снег.

– А еще? – спросил Райский.

– А на снегу щепка…

– И все?

– Чего ж еще? И слава Богу, кричать и метаться не нужно!


Часть 3. Глава 21. Роман «Обрыв» И. Гончаров

« Глава 20

Глава 22 »





Искать произведения  |  авторов  |  цитаты  |  отрывки  search1.png

Читайте лучшие произведения русской и мировой литературы полностью онлайн бесплатно и без регистрации, без сокращений. Бесплатное чтение книг.

Книги — корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Фрэнсис Бэкон

Без чтения нет настоящего образования, нет и не может быть ни вкуса, ни слова, ни многосторонней шири понимания; Гёте и Шекспир равняются целому университету. Чтением человек переживает века.
Александр Герцен



Реклама