Муравей И. Крылов

Какой-то Муравей был силы непомерной,
Какой не слыхано ни в древни времена;
Он даже (говорит его историк верной)
Мог поднимать больших ячменных два зерна!
Притом и в храбрости за чудо почитался:
‎Где б ни завидел червяка,
‎Тотчас в него впивался
И даже хаживал один на паука.
‎А тем вошел в такую славу
Он в муравейнике своем,
Что только и речей там было, что о нем.
Я лишние хвалы считаю за отраву;
Но этот Муравей был не такого нраву:
‎Он их любил,
‎Своим их чванством мерил
‎И всем им верил:
А ими, наконец, так голову набил,
‎Что вздумал в город показаться,
‎Чтоб силой там повеличаться.
‎На самый крупный с сеном воз
‎Он к мужику спесиво всполз
‎И въехал в город очень пышно;
‎Но, ах, какой для гордости удар!
Он думал, на него сбежится весь базар,
‎Как на пожар;
‎А про него совсем не слышно:
‎У всякого забота там своя.
‎Мой Муравей, то взяв листок, потянет,
‎То припадет он, то привстанет:
Никто не видит Муравья.
Уставши, наконец, тянуться, выправляться,
‎С досадою Барбосу он сказал,
Который у воза хозяйского лежал:
‎«Не правда ль, надобно признаться,
‎Что в городе у вас
‎Народ без толку и без глаз?
Возможно ль, что меня никто не примечает,
‎Как ни тянусь я целый час;
‎А, кажется, у нас
Меня весь муравейник знает».
‎И со стыдом отправился домой.

‎Так думает иной
‎Затейник,
‎Что он в подсолнечной гремит.
‎А он — дивит
‎Свой только муравейник.

Мораль басни