Глава LXV. Пропавшие мустанги

---

Зарницы продолжали вспыхивать время от времени, и нам было нетрудно найти дорогу. Мы снова миновали то место, откуда проникли на поле, а потом следовали вдоль изгороди, которой оно было обнесено, чтобы добраться до чащи дынных деревьев, где нас ожидали лошади.

Моим намерением было немедленно выехать на дорогу и вернуться в город до рассвета. Я надеялся найти в Новом Орлеане безопасное убежище для меня и моей невесты до того момента, когда представится благоприятный случай пуститься в море или подняться вверх по Миссисипи до свободных штатов. Я совсем не думал прятаться в лесах, хотя нашел там случайно надежный приют. Но такое убежище могло послужить нам только временно. Его пришлось бы покинуть в любом случае, а тогда нам представились бы те же затруднения при дальнейшем бегстве. Жертве или преступнику легче всего укрыться в стенах шумного, многолюдного города. Особенные удобства представлял в этом смысле Новый Орлеан, где численность пришлого и оседлого населения почти равны между собою.

Вследствие этого мой проект, одобренный также д’Отвилем, заключался в том, чтобы сесть на лошадей и вернуться обратно в город.

То был немалый труд для наших бедных мустангов, особенно для того, которому предстояло нести двойную ношу. Выносливые животные бодро совершили неблизкий путь в тридцать миль, но для того, чтобы сделать еще столько же миль до рассвета, требовалось напряжение всех их сил.

При освещении зарниц мы благополучно пробирались между древесными стволами до тех пор, пока перед нашим взором открылась чаща дынных деревьев, которую легко было узнать по крупным продолговатым листьям asiminas, освещаемым при вспышках беловатым сиянием. Мы шли, взволнованные радостными предчувствиями. Стоит нам сесть на лошадей, чтобы ускакать от всякой погони.

Странно, что лошади молчат и не подают никакого знака своего присутствия! Я думал, что они начнут беспокоиться при нашем приближении. Однако, нет. Я не слышу топота их копыт; между тем мы должны находиться теперь возле них. Никогда не случалось мне наблюдать, чтобы лошади вели себя так смирно. Что они могут делать? Где они?

— Да, где они? — повторил за мною д’Отвиль. — Это как раз то место, где мы их оставили.

— Конечно, это было тут! Да, тут; вот и дерево, к сучьям которого я привязал свои поводья. Смотрите; на земле отпечаток конских копыт! Клянусь Небом, лошади пропали!

Нельзя было сомневаться в постигшей нас беде. Я видел истоптанный грунт в том месте, где стояли мустанги; я хорошо узнал дерево, к которому их привязывал, потому что оно было самое толстое в чаще.

Кто мог увести лошадей? Таков был наш первый вопрос. Неужели кто-то подсматривал за нами? Или животные были найдены случайно? Последнее предположение было наименее вероятным. Кому понадобится блуждать по лесу в такую ночь? И даже если бы кто-нибудь забрел туда, что привело бы его в чащу дынных деревьев? Тут у меня мелькнула новая мысль: не освободились ли лошади сами с привязи.

Это было довольно правдоподобно. При новом мерцании молнии нам предстояло убедиться в том, сорвались кони сами или были уведены.

Мы стали дожидаться у дерева новой зарницы.

Наше ожидание было непродолжительно, и как только вспыхнул ее трепещущий свет, наши сомнения рассеялись.

Моя догадка подтвердилась; мустанги отвязались сами. На это указывали обломанные сучья. Молния или какое-нибудь хищное животное, подстерегавшее свою добычу, напугали их; лошади забились и, оборвав свою привязь, убежали в лес.

Мы стали упрекать себя, что так небрежно привязали их к ветке asiminas, нежная и сочная древесина которого немногим крепче обыкновенного травянистого растения.

Между тем я несколько обрадовался, узнав, что мустанги оторвались сами. Это подавало надежду найти их поблизости. Вероятно, они мирно бродили где-нибудь по соседству, волоча за собою поводья и пощипывая траву.

Не теряя времени, пустились мы на их поиски. Д’Отвиль направился в одну сторону, я в другую, тогда как Аврора осталась в чаще.

Я осмотрел еще раз все вокруг, вернулся к изгороди, дошел до проезжей дороги и прошелся даже на некотором протяжении по ней. Я искал между деревьями, во всех укромных уголках, забирался в чащу и тростники и всякий раз при блеске молнии делал попытку рассмотреть следы конских копыт на земле. Время от времени я возвращался к месту стоянки мустангов и здесь узнавал, что поиски д’Отвиля были также безуспешны.

Потратив более часа на эти бесполезные поиски, я решил отказаться от них. У меня пропала надежда найти лошадей, и я снова направился к чаще, понурив голову. Д’Отвиль вернулся туда раньше меня.

В момент моего приближения вспышка молнии дала мне возможность рассмотреть его лицо. Он находился возле Авроры и беседовал с нею, как старый знакомый. Я вообразил, что креол любезничает с моей невестой, которая принимает его любезности с видимым удовольствием. Эта мимолетная сцена произвела на меня неприятное впечатление.

Д’Отвиль также не нашел и следа пропавших лошадей. Не стоило искать их дальше; мы сочли за лучшее прекратить наши поиски и переночевать в лесу. Я согласился на это с тяжелым сердцем, но нам не оставалось иного выхода. Мы не могли дойти пешком до Нового Орлеана раньше наступления утра, а если бы нас встретили на дороге до рассвета, то наш арест был бы неизбежен. Такая компания, как наша, не могла остаться незамеченной, и я не сомневался, что за нами скоро пустятся в погоню по городской дороге.

Всего безопаснее для нас было переночевать на месте и возобновить поиски с восходом солнца. Если бы они увенчались успехом, можно было бы спрятать мустангов на болоте до следующей ночи, а с наступлением темноты ускакать на них в Новый Орлеан. В случае же неудачи мы могли отправиться туда и пешком, заблаговременно пустившись в путь.

Потеря лошадей поставила нас в непредвиденное затруднение. Наши шансы на удачное бегство значительно сократились, а сопряженная с этим опасность увеличилась. «Опасность», сказал я; она была действительно грозной. Здесь дело шло не о каком-нибудь заурядном романтическом приключении, о свадьбе влюбленных после похищения невесты.

Нет, мы все трое совершили проступок, который подвергал нас страшной ответственности. Мое преступление влекло за собою строгую кару, положенную законами страны; но еще более ужасный приговор грозил мне вне законов. Я знал все это, знал, что рискую даже своей жизнью.

Вникнув в угрожавшие нам опасности, легко составить себе понятие о том, какого рода чувства волновали нас после наших неудачных поисков. Нам не оставалось ничего иного, как расположиться на ночлег там, где мы находились.

С полчаса прошло у нас в том, что мы срывали с деревьев тилландсию и собирали мягкие листья дынного дерева. Устроив ложе из этого мха и листвы, я уложил на него Аврору, которую укутал своим плащом.

Сам я не нуждался в постели. Я сел возле квартеронки, прислонившись спиной к древесному стволу. Мне хотелось положить голову Авроры к себе на колени, но присутствие д’Отвиля помешало тому. Аврора стеснялась его. Она даже отняла у меня руку, которую я держал в своих.

Признаюсь, такая щепетильность удивила и кольнула меня.

---

Глава 65. Пропавшие мустанги
«Квартеронка». Майн Рид

« Глава 64

Глава 66 »