Глава IV. Пароходы-соперники

Часть береговой плотины, находившаяся у меня перед глазами, называлась пароходной пристанью. От двадцати до тридцати пароходов были причалены вдоль деревянных платформ, которые образовали легкий выступ над рекой. Некоторые из этих судов только что прибыли из городов по верховью Миссисипи и разгружали кладь, высаживали пассажиров, довольно малочисленных в эту пору года. Другие дымились и были окружены шумной толпой, тогда как иные казались покинутыми их офицерами и экипажем, вероятно, веселившимися в роскошных кафе и ресторанах. Время от времени появлялся щеголь-приказчик, в брюках из синей бумажной ткани, в куртке из белого полотна, в роскошной панаме и рубашке с батистовым жабо и бриллиантовыми запонками. Этот блестящий господин поднимался на один из опустевших пароходов и проводил здесь несколько минут, может быть с целью устроить какое-нибудь дело небольшой важности, после чего поспешно возвращался в город, чтобы предаться вновь более приятным занятиям.

Внимание окружающих привлекали преимущественно два пункта береговой плотины, занятые двумя большими пароходами, на одном из которых находился я. Другой, как свидетельствовала надпись на его корпусе, носил название «Магнолия»; он также готовился к отплытию, судя по суете среди его пассажиров, по багровому мерцанию, вырывавшемуся из его печей, и по свисту пара, который слышался время от времени со стороны котлов.

Как раз напротив, на береговой плотине, с тележек снимали последний груз; пассажиры со шляпными картонками в руках торопились, боясь опоздать; чемоданы, ящики, бочонки тащили или катили по сходне; приказчики в изысканных костюмах, с записной книжкой и карандашом, толкали друг друга: все возвещало скорое отплытие. Совершенно такая же сцена разыгрывалась и на борту «Красавицы Запада». Мне не было надобности долго наблюдать за происходившей вокруг суматохой, чтобы догадаться, что тут затевается нечто необычайное; пароходы были причалены на небольшом расстоянии один от другого, так что их команды могли легко переговариваться между собой. И они свободно пользовались этим. Некоторые слова, сказанные с вызывающим видом, поразили мой слух; я тотчас смекнул, что «Магнолия» и «Красавица Запада» оспаривают одна у другой первенство. Из более подробных расспросов выяснилось, что они отплывают одновременно и намерены состязаться в скорости!

Я слышал, что подобные состязания вещь обычная для здешних мест. «Красавица», как и ее соперник, принадлежали к числу первоклассных судов и по размерам, и по роскоши постройки; оба они держали один и тот же путь из Нового Орлеана в Сан-Луи; оба состояли под командой хорошо известных и весьма популярных капитанов. Естественно, что между ними возникло соперничество; и это чувство разделялось экипажами обоих судов, от капитана до последнего слуги.

Для владельцев и судовых офицеров в основе этого соперничества лежит денежный вопрос. Пароход, одержавший верх в одной из таких гонок, тотчас приобретает расположение публики. Он входит в моду и может смело рассчитывать на большое число пассажиров даже по завышенным ценам, благодаря тщеславию американцев. Надо помнить, что большинство их готово отдать свой последний доллар, только бы иметь возможность похвастаться, что они совершили путешествие на модном пароходе. Точно так же и в Англии немудрено встретить людей, которые всегда стараются выставить на вид, что они ездят в первом классе. Смешное чванство свойственно не одной какой-нибудь нации; это всеобщий порок.

Что же касается состязания в скорости, затеянного между «Красавицей Запада» и «Магнолией», то чувство соперничества воодушевляло в данном случае не только экипажи обоих пароходов, я вскоре заметил, что оно сообщилось и пассажирам. Большинство их, по-видимому, волновалось из-за предстоящей гонки так же сильно, как может волноваться англичанин на скачках в Дэрби. Некоторые, конечно, искали здесь одного удовольствия; однако же от меня не укрылось, что со всех сторон устраивались пари: одни держали за «Красавицу», другие — за «Магнолию».

— «Красавица» непременно победит! — воскликнул из-за моего плеча субъект, унизанный бриллиантами и весьма вульгарной наружности. — Держу двадцать долларов за «Красавицу»! Хотите, иностранец, биться со мной об заклад?

— Нет, — отвечал я, несколько недовольный тем, что мой спутник осмелился положить руку на мое плечо.

— Как вам угодно, — заметил он и, обращаясь к другому пассажиру, продолжал: — Двадцать долларов за то, что «Красавица» победит! Двадцать долларов за «Красавицу»!

Признаюсь откровенно, мои размышления не отличались особенной веселостью в данную минуту. То была моя первая экскурсия на американском пароходе, и мне припоминались бесчисленные истории о лопнувших котлах, о потонувших или сгоревших пароходах.

Эти гонки, судя по рассказам местных жителей, часто заканчивались катастрофой, и я имел полное основание верить, что полученные мною сведения были точны.

Многие пассажиры, наиболее спокойные и почтенные, разделяли мои опасения; некоторые хотели даже обратиться к капитану, чтобы отговорить его от опасной затеи. Однако, заметив, что они оказались в меньшинстве, эти господа не нашли нужным беспокоиться понапрасну.

В конце концов я решил спросить капитана о его намерениях; к этому меня побуждало скорее любопытство, чем иная причина. Вот почему, встав с места, я спустился по сходне на пристань и направился к краю плотины, где стоял этот господин.

Глава 4. Пароходы-соперники
«Квартеронка». Майн Рид