Глава XVII. Аврора

---

Я остался один, потому что Сципион пошел на кухню за чаем для меня, за жарким и цыпленком. Меня занимало только что состоявшееся посещение и в особенности разговор между доктором и адвокатом, многие подробности которого наводили меня на странные мысли. Поведение доктора было весьма естественно; оно даже обнаруживало в нем истинного джентльмена, но другой, несомненно, таил в душе злой умысел.

Откуда это желание, даже тревожная поспешность отправить меня в гостиницу? Должно быть, у него был к тому важный повод, если он предлагал взять на себя все расходы, потому что, судя по моему поверхностному знакомству с этим человеком, он был далек от всякого великодушия.

— Зачем ему нужен мой отъезд? — спрашивал я себя. — Ах, вот, я понял! Его цель ясна! Эта лисица, этот хитрый адвокат, этот опекун, наверно, влюблен в опекаемую им девушку! Она молода, богата, мила и красива; он же стар, безобразен и достоин презрения; что ж за важность? Он не сознает этого; она же… Ба! во всяком случае он может надеяться; надежды, гораздо менее основательные, увенчивались успехом. Гейяр знает свет, в котором вращается мадемуазель Безансон. Все ее дела у него в руках; он ее опекун, душеприказчик покойного Безансона, агент; наконец, все состояние девушки находится в его полном и безусловном распоряжении. С такими преимуществами ему все доступно. Все, что он может пожелать, — жениться ли на ней или разорить ее! Бедная девушка! Она внушает мне сожаление!

Это может показаться странным, но я питал к ней только жалость. Отсутствие иного чувства представлялось мне какой-то непостижимой тайной.

Приход Сципиона прервал мои размышления. Какая-то девочка помогала ему нести тарелки и блюда. То была дочь его Хлоя, ребенок лет тринадцати или около того, но не такая черная, как отец. Она была маленькая брюнетка с довольно красивыми чертами. Сципион объяснил мне эту странность. Мать его малютки Хло, как он ее называл, была мулатка, а Хло походила на старуху, ха-ха!

Смех негра красноречиво доказывал, что он ужасно доволен этим, что он гордится дочкой с такой нежной кожей и красивым личиком.

Хлоя, как все представительницы ее пола, была очень любопытна; вращая глазами, чтобы взглянуть на незнакомца, спасшего жизнь ее госпоже, она едва не перебила всю посуду: блюдечки, блюда и тарелки, — ветреность, которая без моего вмешательства заставила бы Сципиона нарвать ей уши. Странные выражения и жесты, своеобразное поведение отца и дочери, особенности жизни невольников, сильно заинтересовали меня.

Несмотря на большую слабость, аппетит мой был превосходен. На пароходе я ничего не ел; увлекшись гонкой, большинство пассажиров забыло об ужине; я принадлежал к их числу. Приготовления Сципиона раздразнили мой желудок, и я отдал полную справедливость таланту почтенной Хлои, которая, как сообщил мне ее супруг, «была хозяйкой на кухне». Поданный чай восстановил мои силы, деликатно приготовленное фрикассэ из цыпленка, приправленное рисом, влило мне в жилы новую кровь. За исключением легкой боли в ране, я чувствовал себя совершенно оправившимся.

Мои слуги убрали посуду, и минуту спустя Сципион мог вернуться дежурить в моей комнате, как было ему приказано.

— Ну, теперь. Сципион, — сказал я, когда мы остались одни, — расскажите-ка мне об Авроре.

— Об Авроре, сударь?

— Да! Кто такая Аврора?

— Бедная невольница, сударь, совсем как старый Сцип.

Смутный интерес, который стала внушать мне Аврора, внезапно пропал.

— Невольница! — машинально повторил я тоном досады.

— Горничная мисс Жени, — спокойно продолжал Сципион. — Причесывать мамзель, провожать ее, сидеть с ней, читать ей, делать все.

— Читать ей! Как, невольница?

Мой интерес к Авроре начал возрождаться.

— Да, сударь, Аврора делать это. Но я вам объяснить. Старый хозяин Сансон был очень добр к цветным людям. Многих научить читать в книжках. Особенно Аврору. Он научить ее читать, писать, многим вещам, всякой всячине, а молодая хозяйка Жени показывать ей музыку. Аврора девушка образованная, очень образованная. Много знать; совсем, как белые. Играть фортепиано, играть гитара, как ангел. И старый Сцип играть сам, правда. Уф!

— Значит, Аврора бедная невольница, как все прочие, Сципион?

— О, нет, сударь, она сильно отличаться от всех остальных. Она не жить, как другие негры, она не работать много. Она ужасно ведь дорогая! Она стоит две тысячи долларов.

— Она стоит две тысячи долларов?

— Да, сударь, вот сколько!

— А вы почему знаете?

— Потому что много людей предлагать за нее это. Господин Мариньи хотел купить Аврору, и господин Кроза, и американский полковник за рекой, все они предлагать две тысячи долларов. Старый хозяин смеяться надо всеми ими и сказал: ему не хотеть продать ее.

— Это было при жизни старого хозяина?

— Да, да, но после того один капитан парохода сказать, что хочет иметь Аврору для дамской гостиной. Ему худо говорить ей. Мамзель рассердилась, сказала, чтобы он шел вон, а капитан сердиться, как другие. Все сердились, когда им не продали Аврору. Ха-ха-ха!

— Почему же Аврора стоит так дорого?

— О, она очень красива девушка, очень красива. Только…— Сципион на минутку замялся. — Только…

— В чем же дело?

— А вот, сударь. Говорить по правде, я думать, что худые все те люди, которые хотеть ее купить.

Я понял намек, хотя он и был облечен в деликатную форму.

— О, значит, Аврора очень хороша собою, не правда ли, друг Сципион?

— Сударь, старому негру не мочь судить о том; но все говорить, белые и черные, что она быть самая красивая квартеронка в целой Луизиане.

— А, так она квартеронка?

— Точно так, сударь, точно так! Она цветная девушка, но бела, как сама мамзель. Мамзель часто говорит это. Но все-таки — большая разница. Одна — богатая дама, другая — бедная невольница, как старый Сцип, совсем, как старый Сцип. Продать ее, купить ее — все равно!

— Можете ли вы описать мне Аврору, Сципион?

Не пустое любопытство руководило мною, когдая задавал этот вопрос; в данном случае я повиновался более могущественному побуждению. Привидившееся мне лицо неотступно преследовало меня; этот странный тип, это выражение, такое прекрасное, несвойственное ни кавказской, ни индейской, ни азиатской женщине!.. Возможно ли, вероятно ли?..

— Можете ли вы описать мне ее. Сципион, — повторил я.

— Написать ее, сударь? Вы это хотеть сказать? Могу, да, да!

Я не рассчитывал на точный портрет, но смутно надеялся, что какие-нибудь подробности в нем напомнят, может быть, мое обворожительное видение. Оно постоянно представлялось моему воображению, точно я видел перед собою живое лицо. Мне было бы нетрудно решить, составляют ли одно и то же Аврора и чарующая грёза моего сна. Я начинал уже склоняться к тому, что это был не сон, а действительность.

— Хорошо, сударь. Люди называют ее гордой, потому что негры завидовать ей… Это истинная правда… Она не горда со старым Сципом, верно, — ни крошечки!.. Она говорить со мной, сказать мне много… Она показывать читать старому Сципу, и старой Хло, и маленькой Хло, и сама читать.

— Я прошу вас, опишите мне ее внешность. Сципион.

— О, ее внешность! Да, точно так, значит, какова она быть?

— Вот именно! Например, какого цвета у нее волосы?

— Черные, сударь, черные, что твой сапог.

— Гладкие?

— Нет, сударь… Как можно! Аврора ведь квартеронка.

— Они завиваются?

— Да; не совсем так, — объяснил мне Сципион, показывая на свою курчавую голову, — но, сударь, все- таки они завиваются; люди сказать: волнистые волосы.

— Понимаю; они распущены по плечам?

— Точно так, сударь, падать до самого пояса.

— Роскошные?

— Я не знать этого, сударь.

— Ну, густы, пушисты?

— Боже великий! Уж так пушисты, так пушисты, точно хвост у самого хорошего, у самого старого енота. Вы видали, какой хороший хвост у старого енота?

— Ну, теперь глаза?

Описание глаз, сделанное Сципионом, вышло довольно смутным. Однако он нашел удачное сравнение: «Глаза большие, круглые, блестеть, словно у лося». Нос затруднял его; но после нескольких вопросов мне удалось понять, что он был маленький и прямой. Брови, зубы, цвет лица были поочередно описаны верно; щеки — снова посредством сравнения: «точно румянец на канзасском персике». При всей комичности этого описания, я не имел охоты смеяться. Результат интересовал меня слишком сильно, и я вникал во все подробности с тревогой, в которой не мог дать себе отчета.

Наконец, портрет был готов, и я убедился, что он с точностью воспроизводит черты моего чудного видения. Когда Сципион умолк, я горел на моей постели желанием увидать эту прекрасную, неоценимую квартеронку.

Вдруг послышался звонок из дома.

— Звать Сципиона, сударь. Это его звонить… он сейчас назад!

С этими словами негр оставил меня и помчался к дому.

Я пустился размышлять о странном и отчасти романтическом положении, в какое поставили меня обстоятельства. Еще вчера, в прошедшую ночь, я был путешественником без единого доллара в кармане, не знавшим, куда приклонить голову. Сегодня же я гость молодой богатой незамужней особы, гость раненый, обреченный лежать в постели неопределенное время, пользующийся внимательным уходом и всякими услугами.

Эти мысли скоро сменились другими. Лицо моей грёзы изгнало их из моего ума, и я принялся сравнивать его с портретом квартеронки, набросанным Сципионом. Чем дольше я думал о том, тем больше поражался многочисленностью сходных пунктов. Как могло мне присниться что-либо настолько реальное? Это было невероятно. Я должно быть, видел эту девушку наяву. Что ж тут странного? Вокруг меня толпилось много народу, когда я лишился чувств и был перенесен в дом. Почему же Аврора не могла находиться с другими? Это в самом деле могло быть и объясняло все. Только находилась ли она вместе с прочими? Я решил справиться о том у Сципиона по его возвращении.

Продолжительный разговор с моим слугой утомил меня, потому что я был слаб и изнурен. Солнце, ярко освещавшее мою комнату, не помешало мне почувствовать сонливость; не прошло и нескольких минут, как я снова опустился на подушку и заснул.

---

Глава 17. Аврора
«Квартеронка». Майн Рид

« Глава 16

Глава 18 »