5

Звякая
            шпорами
                             довоенной выковки,
аксельбантами
                          увешанные до пупов,
говорили —
                     адъютант
                                      (в «Селекте» на Лиговке)
и штабс-капитан
                             Попов.
«Господин адъютант,
                                    не возражайте,
                                                               не дам, —
скажите,
                чего ещё
                                поджидаем мы?
Россию
             жиды
                       продают жидам,
и кадровое
                   офицерство
                                        уже под жидами!
Вы, конешно,
                       профессор,
                                           либерал,
но казачество,
                         пожалуйста,
                                               оставьте в покое.
Например,
                   моё положенье беря,
это…
          чёрт его знает, что это такое!
Сегодня с денщиком:
                                     ору ему
                                                   — эй,
наваксь
              щиблетину,
                                  чтоб видеть рыло в ней! —
И конешно —
                        к матушке,
                                           а он меня
                                                            к моей,
к матушке,
                   к свет
                              к Елизавете Кирилловне!»
«Нет,
          я не за монархию
                                        с коронами,
                                                             с орлами,
НО
      для социализма
                                  нужен базис.
Сначала демократия,
                                     потом
                                                парламент.
Культура нужна.
                            А мы —
                                          Азия-с!
Я даже —
                  социалист.
                                     Но не граблю,
                                                              не жгу.
Разве можно сразу?
                                   Конешно, нет!
Постепенно,
                      понемногу,
                                         по вершочку,
                                                                по шажку,
сегодня,
               завтра,
                            через двадцать лет.
А эти?
            От Вильгельма кресты да ленты.
В Берлине
                   выходили
                                    с билетом перронным.
Деньги
             штаба —
                             шпионы и аге́нты.
В Кресты бы
                      тех,
                             кто ездит в пломбиро́ванном!»
«С этим согласен,
                               это конешно,
этой сволочи
                       мало повешено».
«Ленина,
                который
                               смуту сеет,
председателем,
                            што ли,
                                          совета министров?
Что ты?!
                Рехнулась, старушка Рассея?
Касторки прими!
                             Поправьсь!
                                                 Выздоровь!
Офицерам —
                        Суворова,
                                          Голенищева-Кутузова
благодаря
                   политикам ловким
быть
         под началом
                               Бронштейна бескартузого,
какого-то
                бесштанного
                                       Лёвки?!
Дудки!
            С казачеством
                                     шутки плохи́ —
повыпускаем
                       им
                            потроха…»
И все адъютант
                           — ха да хи —
Попов
           — хи да ха. —
«Будьте дважды прокляты
                                             и трижды поколейте!
Господин адъютант,
                                  позвольте ухо:
их
     …ревосходительство
     …ерал Каледин,
с Дону,
            с плёточкой,
                                  извольте понюхать!
Его превосходительство…
                                             Да разве он один?!
Казачество кубанское,
                                       Днепр,
                                                   Дон…»
И все стаканами —
                                  дон и динь,
и шпорами —
                        динь и дон.
Капитан
               упился, как сова.
Челядь
             чайники
                           бесшумно подавала.
А в конце у Лиговки
                                  другие слова
подымались
                      из подвалов.
«Я,
      товарищи, —
                              из военной бюры.
Кончили заседание —
                                      то́ка-то́ка.
Вот тебе,
                к маузеру,
                                  двести бери,
а это —
              сто патронов
                                     к винтовкам.
Пока соглашатели
                                замазывали рты,
подходит
                казатчина
                                 и самокатчина.
Приказано
                   питерцам
                                    идти на фронты,
а сюда
            направляют
                                 с Гатчины.
Вам,
         которые
                        с Выборгской стороны,
вам
       заходить
                       с моста Литейного.
В сумерках,
                     тоньше
                                  дискантовой струны,
не галдеть
                  и не делать
                                      заведенья питейного.
Я
    за Лашевичем
                             беру телефон, —
не задушим,
                      так нас задушат.
Или
        возьму телефон,
                                     или вон
из тела
             пролетарскую душу.
Сам
        приехал,
                        в пальтишке рваном, —
ходит,
           никем не опознан.
Сегодня,
                говорит,
                              подыматься рано.
А послезавтра —
                              поздно.
Завтра, значит.
                          Ну, не сдобровать им!
Быть
         Кере́нскому
                              биту и ободрану!
Уж мы
            подымем
                            с царёвой кровати
эту
      самую
                 Александру Фёдоровну».

Глава 5. Поэма «Хорошо!» В. Маяковского.