|
Фауст
Средь моря, крепко защищённый,
Пусть процветает с этих пор
Твой полуостров, прикреплённый
К Европе узкой цепью гор.
Нет лучше края в поднебесной:
Пусть все цветут там племена!
То край владычицы прелестной,
Где родилась сама она,
Где в камышах она восстала
Из лебединого яйца
И мать и братьев побеждала
Красою чудного лица.
Перед тобою в пышном цвете
Земля раскинулась твоя;
О, предпочти всему на свете
Свой край родной, краса моя!
Хоть солнца хладный луч почти не греет
Высоких гор скалистую главу,
Но все ж скала местами зеленеет
И козы щиплют скудную траву.
Вот бьют ключи, ручьи бегут сливаясь;
Зазеленели каждый склон и скат;
Дол тянется, холмами прерываясь,
И кормит сотни тонкорунных стад;
Поодиночке осторожно бродит
Рогатый скот над пропастью крутой,
Но в сотнях гротов он себе находит
Убежище, и отдых, и покой.
Их Пан 11 хранит, ущелья населяют
Там нимфы жизни в свежести кустов,
И к горным сферам ветви устремляют,
Теснясь, деревья сотнями стволов.
То древние леса! В стволе высоком
Дуб копит силу, крепко ввысь растёт,
А кроткий клен пропитан сладким соком,
Весь груз ветвей он весело несёт.
Там молоко, струясь в тени жилища,
И для детей и для ягнят течёт;
Есть и плоды, долин цветущих пища,
А из стволов дуплистых каплет мёд.
Блаженство здесь наследственное длится,
Уста румяны, ярок цвет ланит,
Бессмертен каждый там, где он селится,
Здоровы все, довольство вкруг царит.
В сиянье дня там жизнь привольно льётся
От детских лет до зрелости мужской;
Дивясь на них, спросить лишь остаётся:
Кто это — боги или род людской?
Красивейшим из пастухов их рода
Уподоблялся даже Аполлон;
Где в чистой сфере царствует природа
Там всех миров союз осуществлен.
(Садится рядом с Еленой.)
Так ты и я — мы счастием богаты:
Забудем же былое бытиё!
Сознай, что высшим богом рождена ты,
И первый мир — отечество твоё!
Но жить не будем в крепости мы тесной.
В соседстве Спарты нас с тобою ждёт
Аркадия 12; она в красе прелестной
И в вечной силе юности цветёт.
Туда, в блаженный край, мы путь направим,
Там радостно укроемся вдвоем!
Мы для беседки пышный трон оставим,
Аркадским вольным счастьем заживем!
Место действия совершенно меняется.
К ряду горных пещер примыкают закрытые беседки.
Тенистая роща простирается до окружающих её крутых утёсов.
Фауста и Елены не видно. Хор стоит группами.
Форкиада
Как долго девы спят здесь, неизвестно мне.
Не то ли им пригрезилось, что видела
Я наяву? Но лучше разбужу я их.
Сомненья нет: дивиться будет юный хор…
(Обращаясь к зрителям.)
А с ним и вы, брадатые, что, сидя там,
Разгадки ждете чуда вероятного.
(К хору.)
Вставайте же и кудри отряхните вы!
Довольно спать: послушайте, что я скажу!
Хор
О, скажи, скажи, поведай, что чудесного случилось?
Слушать нам всего приятней то, чему нельзя поверить,
Ибо скучно эти скалы вечно видеть пред собой.
Форкиада
Дети, чуть глаза протёрли — уж и скука вас берёт?
Но внемлите: в этом гроте и в тенистой той беседке
Счастье тихое досталось, как в идиллии любовной,
Господину с госпожою.
Хор
Как, в пещере той?
Форкиада
От мира
Отделившися, служить им лишь меня они призвали,
Я, польщенная вниманьем, как поверенной прилично,
В стороне от них держалась, занималась посторонним,
Зная все растений свойства, корни, травы, мох искала,
Оставляя их одних.
Хор
Ты рассказ ведёшь, как будто было всё там, что угодно:
Горы, лес, поля, озера! Нам ты сказку говоришь!
Форкиада
Да, неопытные дети, здесь неведомые тайны:
Залы, ходы, галереи я могла б тут отыскать.
Вот в пещере раздаётся смеха резвый отголосок;
Я смотрю: чудесный мальчик от жены к супругу скачет,
А от мужа вновь к супруге. Шаловливые проказы,
Ласки нежные и крики восхищенья и восторга
Поражают взор и слух.
Голый гений, но без крыльев, фавн 13, но зверю не подобный,
Он резвится над землёю; но едва земли коснётся,
Вмиг на воздух он взлетает; прыгнет раз, другой, а в третий
Уж до сводов достаёт.
Мать взывает боязливо: «Прыгай, прыгай сколько хочешь,
Но летать остерегайся: запрещён тебе полет!»
А отец увещевает: «Там, в земле, таится сила,
От которой ты взлетаешь. Лишь ногой земли касайся —
И окрепнешь ты безмерно, точно сын земли Антей 14».
Но со скал на скалы скачет резвый мальчик неустанно,
Там и сям, как мяч упругий, ловко прыгает резвясь.
Вдруг в расщелине утёса он мгновенно исчезает —
И пропал из глаз куда-то. В горе мать; отец утешить
Хочет; я — в недоуменье. Но опять какое чудо!
Не сокровища ль там скрыты? Разодетый, весь в гирляндах,
Он является опять,
Рукава его с кистями, на груди же ленты вьются,
А в руках златая лира. Точно Феб в миниатюре,
На краю скалы высокой стал он. Все мы в изумленье,
А родители в восторге вновь друг друга к сердцу жмут.
Что горит над головою у него, сказать мне трудно:
Золотой убор иль пламя, знак высокой силы духа?
Как он гордо выступает! В нем уже заметен гений,
Все прекрасное вместивший, и мелодий вечных прелесть
По его струится телу. Но услышите его вы
И увидите — и, верно, удивитесь вы ему.
Из пещеры раздаются чарующие, мелодичные звуки струн.
Все прислушиваются к ним и кажутся глубоко тронутыми.
С этого времени вплоть до нижеуказанной паузы
продолжается музыка.
Хор
Если, страшное творенье,
Ты смягчилося теперь,
Брызнут слезы умиленья
Из очей у нас, поверь!
Солнца лик пускай затмится,
Лишь в душе сиял бы свет!
В сердце нашем все таится —
Всё, чего и в мире нет.
Появляется Фауст, Елена и Эвфорион.
Эвфорион 15
Песню ль детскую слагаю —
Вам веселье в этот час;
В такт ли, прыгая, ступаю —
Сердце прыгает у вас.
Елена
Двух сближая нежной страстью,
Радость им любовь дает,
Но к божественному счастью
Наш тройной союз ведет.
Фауст
Ныне все дано судьбою:
Весь я твой и весь ты мой.
Мы в союзе меж собою:
Мог ли быть исход иной?
Хор
Многих лет благословенье
Подарило вам, клянусь,
Это дивное творенье!
Как чудесен ваш союз!
Эвфорион
Пустите прыгать,
Скакать, резвиться!
Туда, на воздух,
Хочу я взвиться —
И весь желаньем
Проникнут я.
Фауст
Но тише, тише,
Без увлеченья,
Чтоб не грозило
Тебе паденье.
Нас в гроб сведёшь ты,
Моё дитя!
Эвфорион
Не стану больше
Внизу стоять я,
Оставьте руки,
Оставьте платье,
Оставьте кудри:
Они — мои!
Елена
О, вспомни, чей ты,
Мой сын бесценный!
Нас пожалей ты:
Союз священный,
Едва возникший,
Не разорви!
Хор
Боюсь я, рухнет
Союз любви!
Елена и Фауст
Сдержи, о сдержи, смирив,
Хоть к нам из любви,
Чрезмерно живой порыв
И страсти свои!
Спокойно здесь, в поле,
Красуйся, молю!
Эвфорион
Смирясь, вашей воле
Пока уступлю.
(Пробегает среди хора, увлекая его в пляску.)
Вот подлетел я к вам,
Бодрый народ!
Что же, не спеть ли нам?
Пляска ль у нас пойдет?
Елена
Славно! Пускай с тобой
Пляшет красавиц рой
Мерно и в лад.
Фауст
Только б конец скорей!
Нет, я игре твоей
Вовсе не рад.
Эвфорион и хор, танцуя, с пением,
движутся переплетающимися рядами.
Эвфорион
Чащи лесов густых,
Горы кругом меня.
Что мне до стен крутых:
Молод и пылок я!
Вихри вдали свистят,
Волны вдали шумят.
Грустно смотреть мне вдаль:
Ближе взглянуть нельзя ль?
(Перепрыгивает со скалы на скалу и поднимается всё выше и выше.)
Елена, Фауст и хор
С серной хочешь ты сравниться?
Берегись, чтоб не слететь!
Эвфорион
Выше должен я стремиться,
Дальше должен я смотреть.
Знаю, где ныне я:
Море вокруг меня!
Пелопса 16 здесь страна:
Морем шумит она.
Хор
Милый, спустися! Тут
Будешь ты с нами.
Здесь на скалах растут
Лозы с кистями,
Яблоков плод златой
Свесился ниже.
В милой земле родной,
Милый, живи же!
Эвфорион
Снится вам мирный сон?
Что же, обманчив он!
Лозунг мой в этот миг —
Битва, победный крик!
Хор
Кто презирает
Мир, лишь войной прельщён,
Знай, что теряет
Счастье надежды он.
Эвфорион
Кто здесь рождён на свет,
Взросшие в бурях бед,
Волю куют в бою,
Кровь не щадя свою.
Их не смирить ничем,
Чистых душой!
Счастье да даст им всем
Ревностный бой!
Хор
Ввысь умчался он стрелою,
Но и там не мал на вид!
Точно в латах, точно к бою,
Точно сталь на нём блестит!
Эвфорион
Что нам стены, укрепленья!
Защищай себя смелей!
Всех их крепче без сравненья
Грудь железная мужей.
Чтоб ты жил непокоренный, —
Смело в поле, в легкий строй!
На конях помчатся жены;
В каждом отроке — герой.
Хор
К небу лети, неси
Звуки поэзии:
Выше сияй всегда,
Точно небес звезда!
Слышим тебя мы там:
С неба слетают к нам
Звуки сюда!
Эвфорион
Нет, уж не отрок пред вами:
Выходит юноша на бой!
Уже с отважными бойцами
Соединился он душой!
Вперед, вперёд!
Нас честь ведёт
Туда, где к славе путь прямой!
Елена и Фауст
День едва увидел милый,
К светлой жизни чуть рождён, —
Ты с высот во мрак унылый,
В мир скорбей уж устремлён!
Или впрямь
Чужд ты нам?
Иль союз наш — только сон?
Эвфорион
Чу! Гром вы слышите ли в море,
В долинах отклик боевой?
В пыли, в волнах, все рати в сборе
Идут на скорбь, на грозный бой.
Смерть для нас
В этот час —
Лозунг первый и святой!
Елена, Фауст и хор
Ужас! Страшное решенье!
Смерть — желанный лозунг твой?
Эвфорион
Мне ль смотреть из отдаленья?
Нет, приму нужду и бой!
Елена, Фауст и хор
Храбрость средь бед таких —
Гибель всегда.
Эвфорион
Пусть! На крылах своих
Ринусь туда!
Рвусь в боевой пожар,
Рвусь я к борьбе!
(Бросается со скалы. Одежды на время поддерживают его.
Голова его сияет; за нею тянется светящийся след.)
Хор
Горе! Икар 17! Икар!
Горе тебе!
Прекрасный юноша падает к ногам родителей.
Лицо его напоминает знакомые черты,
но вскоре телесное исчезает,
ореол в виде кометы возносится к небу,
а на земле остаются лира и мантия.
Елена и Фауст
Радость прошла моя,
Горе пришло за ней!
Голос Эвфориона (из-под земли)
Мать, не покинь меня
В царстве теней!
Пауза.
Хор (скорбная песня)
Не покинем, без сомненья!
Ты и близок нам и мил:
В час разлуки, в час паденья
Все сердца ты поразил.
Плач не нужен погребальный:
Нам завиден жребий твой!
Жил ты, светлый, но печальный,
С гордой песней и душой.
Ах, рожден для счастья был ты!
Древний род твой славен был;
Рано сам себя сгубил ты,
В полном цвете юных сил.
Ясно мир прозрев очами,
Ты сочувствовать умел,
Лучших жён владел сердцами,
Песни сладостные пел.
Ты помчался несдержимо,
Вдаль невольно увлечён;
Ты презрел неукротимо
И обычай и закон.
Светлый ум к делам чудесным
Душу чистую привёл:
Ты погнался за небесным,
Но его ты не нашел.
Кто найдёт? Вопрос печальный!
Рок ответа не даёт.
И молчит многострадальный,
Кровью залитый народ.
Лучше песни петь сначала,
Чем так горестно стоять.
Песни ввек земля рождала
И родит их нам опять.
Продолжительная пауза. Музыка прекращается.
Елена (Фаусту)
На мне теперь сбылося слово древнее,
Что не живет с красою счастье долгое.
Любви и жизни узы разрешаются:
Оплакав их печально, я скажу: прости!
И обниму тебя — увы! — в последний раз.
Прими меня, о Персефона 18, с отроком!
(Обнимает Фауста. Телесное исчезает,
а платье и покрывало остаются у него в руках.)
Форкиада (Фаусту)
Держи: тебе досталось платье лишь!
Не выпускай из рук, держи его!
Его б хотелось демонам отнять
И унести к себе: держи сильней!
Богини нет: её ты потерял;
Но это всё ж божественно. Возьми
Чудесный дар: взлетишь ты к небесам,
Над всем земным тебя возвысит он —
И там, в эфире, будешь ты парить.
Вдали отсюда встречусь я с тобой.
Одежды Елены, расплывшись в облака, окружают Фауста,
поднимают его ввысь и уносятся вместе с ним.
Форкиада
(поднимая лиру и мантию Эвфориона, направляется к авансцене,
поднимает их кверху и говорит)
Себя с находкой мы поздравить можем,
Хотя святой огонь исчез, положим, —
Но надобно ль о мире горевать?
Успел довольно гений нам оставить,
Чтоб титулы поэтов даровать
И в ремесле их зависть развивать.
Талантов им не в силах я доставить,
Но платье в долг могу им раздавать.
(Садится на авансцене на обломок колонны.)
Панталис
Спешите, девы! Чары нас покинули:
Заклятье снято ведьмой фессалийскою 19,
Исчез и шум сплетённых звуков тягостный,
Смущавший нам и слух, и ум тем более.
За мной в Аид! Спешите за царицею
Немедленно — и пусть же за спиной её
Служанок верных хор повсюду следует!
У трона Недоступной мы найдем её.
Хор
Да, для цариц есть повсюду приют.
Даже в Аиде, во мраке его,
Сходятся с равными гордо они
И с Персефоною дружбу ведут.
Мы же во тьме безотрадной
Грустных лугов асфоделей 20,
Средь тополей длинных, тощих,
Между бесплодных тоскующих ив, —
Как мы проводим там время?
Точно летучие мыши,
Шепчем печально мы там.
Панталис
Кто имени ничем не приобрел себе,
Кто даже не стремится к благородному, —
Принадлежит стихиям тот. Исчезните ж!
А я пойду к царице: не заслугой лишь,
А также верностью мы можем славиться.
(Уходит.)
Хор
К свету дневному вернулись мы;
Мы существами не будем —
Это мы чуем и знаем;
Но не вернемся в Аид никогда.
Сделает духов из нас
Вечно живая природа:
В ней-то и будем отныне мы жить.
Форкиада, став Великаном на авансцене, сходит с котурнов,
снимает маску и покрывало и является Мефистофелем,
чтобы, в случае надобности, объяснить пьесу в эпилоге.
Занавес падает.
|
