Глава шестая

Состояние духа, вызванное совершенным мною воровством, от обвинения в котором я так неожиданно избавился, ничуть не побудило меня к откровенности, хотя в основе этой скрытности лежало несомненно хорошее чувство.

Что касается миссис Джо, то не помню, чтобы я особенно мучился угрызениями совести, когда прошел страх, что воровство мое откроется. Но я любил Джо, который с ранних лет моих привязал меня к себе, и не мог поэтому чувствовать себя совершенно покойным. Временами мне приходило в голову (особенно когда он искал свой напилок) открыть ему всю правду. Но я не делал этого из боязни, что он станет считать меня хуже, чем я был на самом деле. Страх потерять доверие Джо и мысль о том, что, сидя у огня, я не буду иметь права смотреть по-прежнему прямо в глаза своему другу и товарищу, связывала мой язык. С болью в сердце представлял я себе, что всякий раз, когда он будет задумчиво расправлять свои красивые бакенбарды, мне будет казаться, что в ту минуту он размышляет, быть может, о моем поступке. Всякий раз, когда он взглянет на мясо или пудинг, поданные, как и сегодня, на стол, он задаст себе вопрос, был ли я в кладовой или нет? В тех случаях нашей домашней жизни, когда подавалось пиво, он, взяв свой стакан, заметит, что оно или слишком жидко, или слишком густо, мне покажется, что он заподозрил, нет ли в нем дегтю, и кровь бросится мне в лицо. Я был, одним словом, так же труслив для того, чтобы поступить, как следовало, как я был труслив и для того, чтобы избежать поступка, который я считал заведомо худым. В то время я не имел никаких сношений с миром и не имел понятия о людях, которые поступали таким образом. Я, как гений самоучка, сам изобретал для себя известный образ действий.

Я был совсем сонный, когда мы двинулись в обратный путь; Джо посадил меня снова к себе на спину и не спускал до самого дома. Утомленный совершенным путешествием мистер Уопсель пришел в такое скверное настроение духа, что будь духовное поприще открыто для всех, он, наверное, отлучил бы от церкви всю нашу экспедицию, начиная с Джо и меня. Ввиду же того, что он был человек мирской, он упрямился и то и дело садился отдыхать на сырую землю. Когда, возвратившись домой, он снял свой сюртук, чтобы просушить его на кухне у огня, то штаны его оказались в таком состоянии, что будь он уголовным преступником, эти штаны, пожалуй, довели бы его до виселицы, как самая зловещая улика.

Когда Джо спустил меня почти совсем сонного на пол кухни, то я, пораженный неожиданным шумом голосов и ослепленный светом огня, стоял несколько времени, шатаясь, как пьяный. Пришел я окончательно в себя после здорового тумака, нанесенного мне в спину, и живительного восклицания моей сестры:

— Ну, что это за скверный мальчик!

Джо рассказывал в это время исповедь колодника, после чего все гости наперерыв друг перед другом занялись рассуждениями о том, каким образом он мог попасть в кладовую? Мистер Пембельчук выразил мнение, что он прежде всего взобрался на крышу кузницы, затем, перешел на крышу дома и спустился в кухню через трубу при помощи веревки, скрученной из простыни, которую он предварительно разрезал на полосы. Тати, как мистер Пембельчук был человек положительный и ездил в своей собственной одноколке, то все тотчас же соглашались с ним. Один только мистер Уопсель, озлобленный усталостью, крикнул ему, — «Нет!» Но так как у него не было никакой теории для опровержения слов мистера Пембельчука, не было сюртука и к тому же он стоял спиной к огню, вследствие чего пар так и валил от его штанов (что не могло внушить к нему доверия), то никто решительно не обратил внимания на его восклицание.

Вот все, что я слышал до того момента, когда сестра схватила меня и, чтобы я не оскорблял общества своим сонным видом, потащила меня в кровать, причем мне казалось, что на ногах у меня надето по меньшей мере пятьдесят сапог и все они колотятся о края ступенек лестницы. Состояние духа, о котором я говорил выше, началось у меня со следующего утра и продолжалось еще и тогда, когда все уже забыли о случившемся, и если вспоминали о нем, то лишь при каких-нибудь исключительных обстоятельствах.

Глава 6
«Большие надежды» Ч. Диккенс