Глава XXVI

---

Не прошло и суток со времени последнего разговора коменданта с его закадычным другом, капитаном Робладо, как по городу разнесся слух о набеге индейцев. Говорили, что Indios-bravos (дикие кочевые индейцы), апачи, юта или команчи, какие именно, не было еще установлено, появились не только в долине, но даже в самих окрестностях Президио, в полном военном уборе, что, конечно, свидетельствовало об их недружелюбных намерениях.

Вскоре разнесся слух, что индейцы напали на пастухов, пасших свои стада на нагорной равнине вблизи города. Пастухи успели бежать, но собаки их были перебиты, и большое число овец угнано в горы.

Теперь уже утверждали с уверенностью, что индейцы эти были юта, охотившиеся в последнее время к востоку от реки Пэко; пастухи видели их своими глазами и по рисунку татуировки узнали в них юта.

Ночью того же дня, когда было совершено нападение на пастухов, очень значительное число скота было угнано с пастбища одной из пригородных ферм, расположенных ближе к южному краю долины.

Вскоре увидели индейцев, угонявших стадо, но все были до того напуганы, что рады были унести ноги и запрятаться в крепких строениях фермы.

До сих пор еще ничего не было слышно об убийствах и похищениях, что, впрочем, объяснялось тем, что им не было оказано сопротивления. Нападений на жилье также еще не было, но, быть может, потому, что индейцев была небольшая кучка. С часу на час они ожидали прибытия остальных, чтобы приступить к более крупным грабежам и бесчинствам.

Все население города и долины было крайне взволновано и напугано; живущие в более или менее отдаленных от Президио ранчо заколачивали свои дома и бежали в город. Крупные гасиенды заколачивались ставнями, баррикадировались, как только начинало темнеть, а обитатели их вооружались, ежеминутно ожидая нападения, совершенно готовые оказать сопротивление.

Ужас жителей был тем более велик, что за последние годы они ничего не слыхали об индейцах, и этот внезапный набег захватил всех врасплох, являясь совершенной неожиданностью. Опасения же их были вполне естественны: все хорошо знали, что индейцы во время своих набегов не щадили никого, кроме молодых и здоровых женщин, которых уводили к себе в плен, обращая в рабов.

Комендант проявлял чрезвычайную энергию: во главе своих улан он предпринимал почти беспрерывные разъезды, рассылал повсюду патрули, предписывал младшим офицерам рекогносцировки. На углах улиц и на придорожных столбах были вывешены предписания о том, чтобы жители в ночное время не покидали своих домов, чтобы они баррикадировали свои двери и тому подобное. И жители невольно дивились распорядительности и энергии нового коменданта, сравнивая его с предшественником, который в подобных случаях запирался со своими солдатами в стенах гарнизонных казарм и не высовывал оттуда носа до тех пор, пока последний индеец не покидал долины.

Так как на этот раз индейцы появлялись только ночью, то было основание думать, что их была небольшая кучка, иначе они совершали бы свои нападения и днем.

Менее других боялись индейцев мать и сестра Карлоса. В их убогом ранчо грабителям нечем было поживиться; кроме того, большинство краснокожих имело дела с Карлосом, и все знали и любили его, поддерживая с ним дружеские отношения; он же говорил им, что в долине Сан-Ильдефонсо живет его мать и сестра. Далее индейцы знали, что он американец, а в те годы краснокожие не питали ненависти к американцам, они ненавидели, главным образом, мексиканцев и испано-американцев.

Время от времени к матери и сестре Карлоса заезжал его друг дон Хуан и каждый раз уговаривал обеих женщин переехать к нему в его большое ранчо, где они были бы в полной безопасности под его защитой и защитой его многочисленных пеонов. Но старуха только смеялась над его опасениями, а Розита имела другие причины отклонять его любезное предложение.

Прошло три или четыре дня с того времени, как распространились первые слухи об индейцах.

Вечер клонился к концу. Розита и ее мать только что сложили свою работу и собирались ложиться спать, как вдруг кто-то громко стукнул в запертую уже дверь. Сиболо разом вскочил и с бешеным лаем кинулся к двери. Невзирая на это, старуха, не знавшая страха, не спросив даже, кто стоит за дверью, отодвинула засов и отворила дверь. В тот же самый момент дикий вой индейцев огласил ранчо, и сраженная ударом какого-то тяжелого предмета по голове старуха рухнула наземь, тут же у порога. Разбойники ворвались в комнату и, схватив обезумевшую от страха девушку, выволокли ее за ограду и, привязав к спине мула, увезли с собой.

Захватив с собой кое-что из более ценных предметов, разбойники подожгли ранчо и поспешно удалились.

Розита видела объятую пламенем крышу своего дома, видела распростертую на пороге бесчувственную мать и с душераздирающим воплем билась в руках злодеев, стараясь порвать веревки. Но все было напрасно; эти люди не знали ни жалости, ни сострадания…

— Мать моя! Мать моя! Что будет с моей несчастной матерью! — воскликнула девушка и лишилась сознания.

Почти одновременно с нападением на ранчо сиболеро, или немного спустя, индейцы появились и у ранчо дона Хуана, но побыв под окнами и у дверей и пустив несколько стрел над крышей, удалились.

Озабоченный участью своих друзей дон Хуан, не дав себе времени оседлать лошадь, вышел из дома, как только индейцы удалились, и поспешил к ранчо Карлоса сиболеро. Не успел он пройти половину пути, как пламя над кровлей знакомого дома бросилось ему в глаза, оледенив кровь в его жилах. Однако он не остановился, а со всех ног побежал в направлении пожара, решив или спасти Розиту, или умереть.

Спустя несколько минут он был уже у горящего ранчо, на пороге которого, к немалому своему ужасу, увидел бесчувственное тело распростертой на полу старухи; крыша над ее головой была уже объята пламенем; еще минута — и она была бы погребена в горящих развалинах.

Вытащив ее в сад, он стал звать Розиту, но никто не отзывался ему; видя, что ее нигде нет, он вернулся к ее матери, опустился перед нею на колени и удостоверился, что она еще жива. Смочив ей губы и голову водой, он увидел, что несчастная женщина подает признаки жизни, так как была только оглушена ударом. Тогда дон Хуан поднял ее на руки и с этой ношей на руках вернулся в свой дом.

На следующее утро, когда весть о ночном нападении индейцев на ранчо сиболеро разнеслась по городу, вселяя ужас и страх в сердца жителей, сам комендант с большим отрядом улан торжественно проскакал по городу и выехал по следам индейцев.

Еще задолго до наступления ночи уланы вернулись с обычным донесением: «Los barbaros no pudimos alcan-zar (мы не могли настигнуть дикарей)».

Они рассказывали, что дошли по следу индейцев до реки Пэко в том месте, где индейцы переправились через нее, затем двинулись дальше по направлению Llano Estacado.

Это последнее известие успокоительно подействовало на умы, так как было основание думать, что раз индейцы двинулись в ту сторону, то их грабежам и бесчинствам пришел конец и что теперь можно будет вздохнуть свободно.

---

Глава 26
«Белый вождь». Майн Рид

« Глава 25

Глава 27 »