Глава XVIII

На другой или на третий день после фиесты, то есть празднования Сан-Хуана, комендант давал холостяцкую пирушку своим близким друзьям; в том числе были оба падре, священник и щеголь Эчеварриа. После целого ряда мексиканских блюд полились рекой дорогие вина, которые полковник Вискарра, в качестве начальника местной таможни, получал в дар от крупных коммерсантов; тут были и мадера, и канарио, и херес, и педро де хименес, словом, добрые старые вина. Погреб полковника Вискарра недаром славился на весь Президио.

Разговор уже значительно развеселевшей компании вертелся исключительно вокруг женщин, и достопочтенные padre и сига, наравне с остальными, нимало не стесняясь, повествовали о своих любовных похождениях. В разговоре кто-то из присутствующих назвал имя Карлоса сиболеро, и при этом имени Робладо и Вискарра изменились в лице: у каждого из них были свои причины не выносить этого человека.

— Клянусь честью! — воскликнул Эчеварриа. — Это была величайшая дерзость, какую мне приходилось когда-либо видеть, даже и в республиканском Париже… Подумать только! Какой-то охотник, торговец буйволовыми шкурами и тасахо, немногим больше простого мясника, — и вдруг осмелился!..

— Непозволительная наглость! — вмешался Робладо.

— Да, но, по-видимому, молодая особа не приняла это за обиду! — вмешался в разговор молодой человек, сидевший на дальнем конце стола.

— Вы, вероятно, не могли этого видеть, дон Рамон Диас, — запротестовал Робладо. — А я был подле нее в этот момент и видел на ее лице выражение гадливости… (Робладо прекрасно знал, что он лжет), а ее отец…

— Ах, что касается отца, — продолжал дон Рамон, —то все видели, что он был рассержен! Это весьма понятно…

— А кто этот человек, о котором сейчас говорят? — осведомился кто-то.

— О, это превосходнейший наездник! Это и комендант подтвердит вам… Не правда ли, полковник Вискарра?

— Вы, кажется, проиграли ему в тот день порядочную сумму? — спросил коменданта священник.

— Не ему, — возразил спрошенный, — а тому субъекту, который, кажется, его друг. Говорят, что он Americano, то есть не он, а его отец! Всего лучше это известно падре.

—Да, да, — подхватил досточтимый монах. — Мне вся его история досконально известна. Его отец, действительно, был американец, попавший какими-то судьбами в эту долину и поселившийся здесь вместе со своей американкой, матерью этого Карлоса, той самой страшной старухой, которая возбуждала всеобщее внимание в день Сан-Хуана. Несмотря на все старания и усилия отцов миссии — обратить их в истинную веру, это не удалось, и вся эта семья так и осталась еретиками; мало того, здесь вообще существует предположение, что старуха в дружбе с нечистым. Так старый траппер и умер, как жил, — еретиком! И если бы не старый комендант, ваш предшественник, то бы давно уж эту семью еретиков мы изгнали из долины Сан-Ильдефонсо… Да, это опасные люди! — добавил падре, многозначительно взглянув на коменданта.

Затем разговор незаметно перешел на сестру сиболеро; при этом на лице коменданта тоже появилось тревожное выражение, и он поспешил перевести разговор на других местных красавиц. Речи собеседников становились все откровеннее и бесстыднее… Наконец, уже поздно, все мало-помалу стали расходиться по домам, а некоторых пришлось даже провожать; в том числе досточтимые «padre» и «сига» возвратились домой в сопровождении солдат, поддерживающих их неверные шаги.

Глава 18
«Белый вождь». Майн Рид