XVII. Взрыв

---

На другой день, 7 мая, Смит и Спилетт, предоставив Набу готовить завтрак, начали карабкаться на плато Дальнего Вида, а Герберт и Пенкроф тем временем поднялись вверх по реке, чтобы пополнить запас дров.

Инженер и Спилетт вскоре прибыли к тому месту песчаного берега, где был оставлен убитый дюгонь. Целые стаи птиц сидели на этой мясистой массе, и их надо было разгонять камнями, так как Смит хотел приберечь жир дюгоня для нужд колонии. Что касается его мяса, то им тоже можно было воспользоваться; известно, что у малайцев оно специально приберегается к столу туземных князей. Но забота об этом лежала на Набе.

Смит был занят совсем иными мыслями. Вчерашнее происшествие никак не выходило у него из головы. Инженер хотел проникнуть в тайну подводной битвы и узнать, какое водяное чудовище нанесло дюгоню смертельную рану.

Он приблизился к самому берегу, глядел, рассматривал, но ничего не мог заметить в спокойных водах, которые сверкали при лучах восходящего солнца.

У берега, где лежал убитый дюгонь, было не особенно глубоко, но далее дно быстро опускалось, и можно было предположить, что в центре озера должна быть значительная глубина. Озеро было обширным и, вероятно, наполнялось водами Красного ручья.

— Ну, Смит, — спросил Спилетт, — неужто вам все еще кажется, что эти воды подозрительны? Они тихи и гладки, как зеркало.

— Да, — ответил инженер, — а между тем я не знаю, как объяснить вчерашнее приключение…

— Признаюсь, — сказал Спилетт, — рана, нанесенная дюгоню, непонятна! Еще менее могу я объяснить, кто так энергично вышвырнул Топа из воды. Можно подумать, что его схватила какая-нибудь могучая рука и что та же рука, вооруженная кинжалом, умертвила затем дюгоня!

— Да, — ответил инженер, раздумывая, — да… Тут есть что-то необъяснимое… А понимаете вы, любезный Спилетт, как я сам-то спасся, как я мог вырваться из волн и очутиться на дюнах? Нет, не правда ли? Я предчувствую тут какую-то тайну, которую мы со временем откроем. Будем наблюдать, ничего не говоря товарищам. Прибережем свои замечания про себя и будем делать свое дело.

Инженер все еще не мог найти, куда же изливается излишек озерной воды, но он не видел никакого признака, чтобы озеро когда-нибудь выступало из берегов…

— Замечаете вы, что в этом месте довольно сильное течение, Спилетт? — сказал он.

— Да, замечаю.

— Погодите, я брошу что-нибудь.

Он кинул в воду несколько деревяшек и увидел, что они плывут по направлению к южному краю. Он начал следить за течением, идя по крутому берегу, и достиг таким образом южного края озера.

Тут происходило такое понижение уровня воды, словно она вдруг выливалась в какие-нибудь трещины, находившиеся в почве. Смит, приложив ухо к земле, начал внимательно прислушиваться и мог весьма ясно отличить шум какого-то подземного падения.

— Здесь, — сказал он, поднимаясь, — куда-то стекает вода. Нет сомнения, что от этого места посредством какого-нибудь прохода в плотной массе гранита воды озера выливаются в море.

Инженер срубил длинную ветку, оборвал с нее листья и, погрузив ее в воду в том месте, где берега сходились под углом, открыл, что всего на фут ниже поверхности воды начинается большая глубокая впадина в береговом граните.

Это было жерло стока, тщетно до сих пор отыскиваемого. Сила течения была так велика, что ветку вырвало из рук инженера и она исчезла под водой.

— Теперь сомнения мои рассеялись, — сказал Смит. — В этом месте жерло, и я обнажу его.

— Каким образом?

— Мы понизим уровень воды фута на три.

— Как это сделать?

— Пустим воду через другое отверстие, гораздо больше теперешнего.

— В каком же месте?

— Там, где берег ближе всего к морю.

— Но ведь берег гранитный!

— Мы взорвем гранит, — ответил Смит, — вода пойдет через взорванное место, понизится в озере и обнажит жерло…

— Кроме того, падая на берег, она образует настоящий водопад… — прибавил Спилетт.

— Да, и мы воспользуемся им. Пойдем же!

Однако как взорвать эту гранитную массу?

Как без пороха раздробить эти несокрушимые скалы? Мыслима ли такая работа при слабых силах колонии?

Когда Смит и Спилетт вернулись к «Трубам», Герберт и Пенкроф перетаскивали дрова.

— Дровосеки сейчас кончат свое дело, — смеясь, сказал моряк, — и если вам нужны каменщики…

— Нет, не каменщики, а химики, — ответил Смит.

— Да, — прибавил Спилетт, — мы сейчас взорвем остров…

— Взорвете остров! — воскликнул моряк.

— По крайней мере отчасти…

— Послушайте меня, друзья! — сказал Смит.

И он объявил результаты своих наблюдений.

По мнению Смита, в гранитной массе, поддерживавшей плато Дальнего Вида, должна была существовать более или менее значительная впадина, до которой он желал добраться. Чтобы сделать это, надо прежде всего пробить отверстие, через которое устремилась бы вода. Отсюда возникала необходимость добыть взрывчатое вещество, которое могло бы проложить отводный канал к какому-либо другому месту берега. Такое вещество Смит рассчитывал получить посредством минералов, которые природа предоставляла в его распоряжение.

Нечего и говорить, с каким энтузиазмом все — и особенно Пенкроф — приняли проект. Найти необыкновенные средства, сокрушить гранит, соорудить водопад — все это было очень по сердцу моряку!

— Я буду химиком, каменщиком, сапожником, тем, кто вам понадобится! — воскликнул он. — Даже учителем танцев и светских манер!

Наб и Пенкроф прежде всего должны были очистить от жира мясо дюгоня, предназначавшееся в пищу, а потому тотчас же отправились к месту, где лежало убитое животное.

Они с безграничным доверием принимали каждый совет инженера и теперь не пугались, а только радовались его новой выдумке.

Спустя несколько минут после их ухода Смит, Герберт и Спилетт, захватив с собой плетенку и поднявшись на берег, направились к залежи угля, где также было много сланцевой руды, содержащей соединения алюминия, кремния, а также железный колчедан, то есть сернистое железо.

Весь день прошел в переноске руды. К вечеру успели перетаскать несколько тонн.

На другой день, 8 мая, Смит приступил к обработке руды. Нужно было извлечь из нее сернистое железо, чтобы затем добыть серную кислоту.

Добыть серную кислоту — вот цель, которой он задался. Серная кислота наиболее широко используемое вещество в технической практике, так что о развитии промышленности какой-либо страны можно судить по количеству потребляемой в ней серной кислоты.

Смит выбрал за «Трубами» место, которое было тщательно выровнено. На эту площадку он сложил кучу хвороста и дров, а сверху поместил крупные куски сланца; затем все покрыл тонким слоем руды, предварительно измельченной в зерна величиной с орех.

Дрова и хворост подожгли. Жар передался руде, которая скоро воспламенилась, так как в ее состав также входят уголь и сера. Тогда насыпали новые слои истолченного сланца, так что образовалась огромная куча. Снаружи покрыли ее землей и травой и в ней проделали отдушины (для выхода газов и дыма), подобно тому как это устраивают угольщики при обжиге дерева в кучах.

Таким образом куча начала медленно перегорать. Необходимо от десяти до двенадцати дней, для того чтобы сернистое железо изменилось в сернокислое (железный купорос), а алюминий — в сернокислый алюминий. Оба эти вещества одинаково растворимы в воде, и потому их легко отделить от других веществ — кремнезема и золы, которые в воде нерастворимы.

Пока происходила эта химическая операция, Смит принялся за другие. Маленькая колония бралась за всякое дело не только с усердием, но, можно сказать, и со страстью.

Наб и Пенкроф сняли весь жир с дюгоня и собрали его в большие глиняные кувшины. Теперь надо было выделить из жира один из его составных элементов — глицерин. Чтобы выделить его, достаточно обработать жир содой (едким натром) или известью. Действуя на жир тем или другим из этих веществ, получают мыло и отдельно от него глицерин. В извести, как уже известно, на острове недостатка не было, но при обработке известью получается нерастворимое известковое мыло, между тем как обработка содой дает, напротив, мыло растворимое, которое очень нужно было и для домашнего обихода. Смит, как человек практический, конечно, скорее должен был отыскать средства добыть соду. Это было нетрудно, потому что на берегу нашлось немало выброшенных морем водорослей — кремнистые, фукоиды, морской мох и другие.

Колонисты насобирали множество этих растений, сперва просушили их, а затем сожгли в ямах на открытом воздухе. Горение морских водорослей поддерживалось несколько дней, и в результате получилась сероватая плотная масса, которая с давних пор известна под именем натуральной соды.

Окончив это дело, инженер обработал жир содой, и у него получилось, во-первых, растворимое мыло, а во-вторых — глицерин.

Все эти работы продолжались дней восемь. Таким образом, они были окончены раньше, чем могло произойти превращение сернистого железа в сернокислое. В оставшиеся дни колонисты готовили огнеупорные сосуды из глины и сооружали особый кирпичный горн, в котором можно было подвергнуть перегонке железный купорос, после того как он будет получен.

И вот все было окончено 18 мая, то есть почти к тому же времени, когда завершилось химическое превращение железного колчедана в железный купорос. Колонисты под руководством Смита сделались замечательно ловкими работниками.

Необходимость, как известно, самый лучший учитель и заставляет себе повиноваться без всяких возражений.

Когда куча руды и угля окончательно изменилась под воздействием огня, то все, что получилось после этой операции, как то: железный купорос, сернокислый алюминий, кремний, остаток несгоревшего угля и зола, — было переброшено в большой чан, наполненный водой. Разболтав полученную смесь, Смит дал ей отстояться. Затем жидкость сцедили. Она содержала в растворе сернокислое железо (купорос) и сернокислый алюминий, а прочие вещества остались в твердом состоянии на дне чана, ибо они в воде нерастворимы. Перелитую жидкость начали выпаривать. При этом кристаллы железного купороса осели на дне, а маточный рассол, то есть жидкость, еще не успевшая испариться и содержавшая в растворе сернокислый алюминий, был осторожно слит из чаши.

Итак, у Смита было теперь довольно много железного купороса, и из него оставалось добыть серную кислоту.

Обыкновенный способ приготовления серной кислоты (в свинцовых камерах) требует устройства большого завода и таких приспособлений, о которых не могло быть и речи для наших колонистов, но есть и старинный простой способ, имеющий то еще преимущество, что кислота получается более густая, более крепкая. Такая кислота носит название нордгаузенской, или дымящейся, серной кислоты.

Для получения дымящейся серной кислоты Смит должен был прокалить в закрытом сосуде полученные им кристаллы железного купороса. При этом стал выделяться густой пар, который надо было снова обратить в жидкость посредством его охлаждения и сгущения.

Перегонка удалась как нельзя лучше. 20 мая Смит уже имел серную кислоту, которой впоследствии он очень часто должен был пользоваться.

Зачем же ему нужна была эта жидкость?

Для добывания азотной кислоты, а получить ее нетрудно, потому что при воздействии серной кислоты на селитру получается азотная кислота. Селитры же было много на острове. Герберт открыл большую ее залежь около горы Франклина.

Но, в конце концов, какое же было назначение азотной кислоты?

Этого товарищи Смита еще не знали.

Между тем инженеру, уже почти приблизившемуся к своей цели, оставалось совершить одну, последнюю операцию, которая должна была дать ему вещество, потребовавшее стольких предварительных работ.

Приготовив азотную кислоту, Смит смешал ее с глицерином, предварительно сгущенным посредством выпаривания, и получил несколько пинт маслянистой жидкости желтоватого цвета.

Последнюю операцию инженер произвел один в стороне, на приличном расстоянии от «Труб», так как это желтоватое вещество чрезвычайно опасно — могло произвести взрыв страшной силы. Принеся своим товарищам сосуд с этой жидкостью, он только сказал:

— Вот вам нитроглицерин!

Нитроглицерин — страшное вещество, взрывчатая сила которого во много раз больше силы обыкновенного пороха и которое уже было причиной многих несчастий¹.

— И это та самая жидкость, которая взорвет наши утесы? — спросил Пенкроф с недоверчивым видом.

— Да, друг мой, — ответил инженер, — и нитроглицерин произведет тем сильнее свое действие, чем тверже гранит и чем большее сопротивление окажет он взрыву.

— А когда мы произведем взрыв?

— Завтра.

На другой день, 21 мая, с рассветом колонисты направились к стрелке восточного берега озера — на расстояние всего пятисот шагов от взморья. В этом месте плато было ниже вод, которые задерживались только своей гранитной рамой. Очевидно, что, стоит только разбить эту раму, вода ринется через проход и образует ручей, который, сбегая по наклонной поверхности плато, устремится к морскому берегу. Вследствие этого общий уровень озерной воды понизится, и тогда обнажится жерло водослива, чего добивался Смит.

Итак, необходимо было разбить гранитную раму озера. Пенкроф, вооруженный киркой, которой он действовал ловко и сильно, по указанию инженера начал прорубать гранит.

Отверстие, которое следовало пробить, должно было начинаться на горизонтальной грани стены и углубляться наискось таким образом, чтобы подкоп был значительно ниже уровня озерных вод. Вследствие этого взрыв, которому предстояло сокрушить утесы, позволит озерным водам в большой массе вылиться наружу.

Углубление делали долго, потому что инженер, желавший произвести взрыв как можно более сильный, рассчитывал употребить на эту операцию не менее десяти литров нитроглицерина. Пенкроф работал по очереди с Набом, и так успешно, что к четырем часам прорубка была окончена.

Оставалось решить вопрос о воспламенении взрывчатого вещества. Чтобы произвести взрыв, необходим удар, а если просто зажечь это вещество, то оно горит без взрыва.

Действительно, одного удара молотом по нескольким каплям нитроглицерина достаточно, чтобы произвести взрыв. Но человек, производящий этот удар, сам сделался бы его жертвой. Поэтому Смит придумал другое: он подвесил на треноге и на веревке, свитой из растительных волокон, кусок железа в несколько фунтов над углублением. Еще одна длинная веревка, предварительно пропитанная расплавленной серой, одним концом была привязана к первой, а другой лежал на земле, на расстоянии нескольких футов от мины. Вторая веревка, когда ее зажгут, должна гореть до тех пор, пока огонь не дойдет до первой веревки, на которой подвешен железный кусок. Тогда первая веревка перегорит, порвется, и кусок железа упадет на нитроглицерин.

Когда этот аппарат был установлен, Смит отослал товарищей подальше, наполнил углубление нитроглицерином до самого края и разлил еще несколько капель на поверхности утеса, как раз под висевшим куском железа.

Окончив работу, Смит взял конец серной веревки, зажег ее и побежал к товарищам в «Трубы».

Веревка должна была гореть двадцать пять минут.

И действительно, спустя двадцать пять минут произошел ужасный взрыв, который невозможно описать. Казалось, весь остров содрогнулся. Целый фонтан камней взлетел на воздух, словно извергнутый вулканом. Сотрясение воздуха было такое, что затряслись стены «Труб». Колонисты попадали на землю, хотя они и находились от взрыва на расстоянии двух миль с лишним.

Они встали, поднялись на плато и побежали к месту, где береговой утес должен был подвергнуться взрыву…

Троекратное «ура» вырвалось у товарищей инженера.

Гранитная рама была разорвана, образовалась широкая брешь! Из нее вырывался быстрый водный поток. Пенясь, он несся по плато и, дойдя до гребня, низвергался с высоты трехсот футов на песчаный берег моря!

---

¹ Впрочем, с тех пор как найдено средство превращать его в динамит, то есть смешивать с каким-нибудь твердым пористым веществом, которое могло бы его удерживать, — например, с трепелом, — употребление его стало безопасно. Но динамит еще не был известен в то время, когда колонисты острова Линкольна производили свои химические операции.

---

Часть 1.
Глава 17. Взрыв
Роман «Таинственный остров» Ж. Верн

« Часть 1. Глава 16

Часть 1. Глава 18 »