Глава XVII. Радость

Следующий день как раз приходился кануном представления новой пьесы «Христианка и львы». Чтобы дать хорошенько подготовиться Сибирочке к предстоящему ей на другой вечер новому представлению, мистер Билль позволил девочке не участвовать в сегодняшнем спектакле. Сибирочка вместе с Эллой, которая тоже не была занята в этот вечер, осталась дома. В восемь часов все обитатели «Большого дома» уезжали в театр.

Андрюша должен был ехать вместе с остальными. Он пришел, по обыкновению, проститься с названой сестрою и очень изумился, увидя, что хорошенькое личико Сибирочки было очень грустно и печально в этот вечер.

— Что с тобою, Шура? — озабоченно спросил мальчик. — Что-нибудь недоброе случилось с тобой?

— Наша принцесса, должно быть, не успела опомниться от всех княжеских богатств, которые изволила видеть вчера, — не пропустил случая съязвить Никс, неожиданно вынырнувший как из-под земли.

Андрюша так строго взглянул на него и с такой угрозой сдвинул свои черные брови, что у злополучного Никса пропала всякая охота шутить дальше.

— Послушай, Элла, — остановил Андрюша проходившую мимо негритянку, — побереги Сибирочку и развесели ее, пока я буду в театре! — И жестами он стал пояснять свои слова.

Элла поняла его, закивала курчавой головой и заблестела зубами, открывшимися в приветливой улыбке.

Андрюша поцеловал Сибирочку и уехал в театр. Девочки остались одни. Элла тотчас же приступила к исполнению возложенной на нее задачи. Чтобы разогнать грусть на личике «госпожи», она проделала по очереди все свои штучки: гнула пальцами монеты, поднимала гири, становилась на голову, ходила на руках. Но ничего не помогало — Сибирочка была грустна. Эта грусть девочки была не без причины.

В эту ночь девочка видела во сне покойного дедушку, и печаль о дорогом старике наполняла теперь ее сердце. Немудрено поэтому, что личико ребенка было покрыто облаком грусти весь день.

Элла была в отчаянии. Ей во что бы то ни стало хотелось растормошить свою подругу. Она уже надумывала новую штучку, которая, по ее мнению, должна была непременно развеселить Сибирочку, как неожиданно в передней раздался звонок, а через две-три минуты вошла горничная и сказала Сибирочке, что госпожа Вихрова ждет ее в приемной.

С того самого утра, как Никс увел из жилища его матери Сибирочку и Андрюшу, девочка ни разу не видала Вихровой. Поэтому девочке показался очень странным ее неожиданный визит, но еще страннее показалось Сибирочке приветливое и радостно улыбающееся лицо Вихровой, то самое лицо, которое она видела в первый раз перекошенным от гнева и ненависти.

— Здравствуй, Сибирочка! — произнесла насколько можно ласковее лукавая женщина. — Здравствуй, милая моя девочка! Я принесла тебе радостную весть.

— Какую весть? — смущенно кланяясь и получая непривычный поцелуй, спросила девочка.

Вихрова окинула ребенка быстрым взглядом и, помолчав минуту, спросила так ласково и нежно, как только могла:

— Что бы ты сказала, деточка, если бы твой дедушка, которого ты считаешь умершим, оказался жив?

Сибирочка вздрогнула от неожиданности и широко раскрыла свои большие синие глаза.

— Этого не может быть, мой бедный дедушка умер в тайге… — упавшим голосом отвечала она.

— Ты видела его мертвым?.. Видела, как его хоронили? Видела его могилу? — каким-то странным голосом выспрашивала Вихрова.

— Нет. Я видела только, как он лежал на снегу… И потом уже не видала его… Он умер, умер! — И Сибирочка, закрыв лицо руками, горько заплакала, переживая снова в своей памяти тяжелую картину.

Анна Степановна быстро обняла девочку и зашептала ей на ухо:

— Полно, не плачь… Дедушка жив… Его удалось спасти… привести в чувство… Он был сильно болен и теперь поправился… Приехал сюда и ждет нас с тобою к себе в гости…

По мере того как Анна Степановна говорила это, слезы Сибирочки иссякли. Ее огромные глаза раскрылись еще больше. В них сверкнула робкая радость. Она схватила руки Вихровой и, не помня себя, сжала их, лепеча бессвязно:

— Жив? Дедушка жив? Дорогой мой жив? Где он? Приведите его сюда ко мне… О, скорее, скорее! Не мучьте же меня, ради Бога!

— Дедушка не может прийти, он очень устал с дороги. Он остановился в гостинице и ждет нас к себе. Едем к нему, Сибирочка! — взволнованным, срывающимся голосом лепетала не помня себя Вихрова.

— Едем! Едем! — вырвалось радостным звуком из груди обезумевшей от радости Сибирочки, и она порывисто кинулась на шею Вихровой, плача, смеясь и душа ее своими поцелуями. — Дедушка жив! Мой дедушка, дорогой! Милый! — лепетала она, чуть живая от счастья.

Анне Степановне, которая, кстати сказать, чувствовала себя очень скверно, хотелось во что бы то ни стало прервать поскорее эту мучительную сцену. Она, ласково уговаривая Сибирочку не волноваться, повела ее в прихожую, помогла девочке одеться и, сказав горничной, что к барышне Сибирочке приехали родные издалека и что Сибирочка только на полчасика съездит повидаться с ними, вывела девочку без всяких препятствий из «Большого дома».

Взяв извозчика до Нарвской улицы, Анна Степановна усадила в пролетку свою маленькую спутницу и приказала ехать вознице как можно скорее. Улицы, дома, магазины — все это запестрело перед девочкой в легкой дымке сумерек весенней ночи.

Сердце Сибирочки то билось сильно, то замирало. Всеобъемлющая радость наполняла до краев ее маленькую душу.

«Дедушка жив! Дедушка здесь! Дедушка ждет меня! Вот счастье! Вот радость! Ах, скорее, скорее бы его повидать!» — пела-ликовала маленькая, безгранично счастливая теперь душа девочки.

Сибирочка почти не заметила быстро промелькнувшего пути и опомнилась только тогда, когда извозчик подвез ее и ее спутницу к подъезду плохенькой грязной гостиницы, стоявшей на самом дальнем краю города.

— Ступай за мною! — произнесла, волнуясь, Вихрова, войдя с нею в подъезд и поднимаясь по ветхой и грязной деревянной лестнице во второй этаж здания. — Где остановился Степан Михайлович Кашинов? — осведомилась она у попавшегося ей навстречу слуги.

Тот указал на дальнюю дверь в самом конце коридора.

— Ну, беги скорее одна к дедушке! Я уже видела отца, не хочу мешать вам и пойду тихонько за тобою! — проговорила Вихрова, обращаясь к Сибирочке, и умышленно замедлила шаги.

Сибирочка не заставила Вихрову повторять это приглашение и стрелою пустилась бежать по коридору прямо к указанной двери. Вне себя, вся запыхавшаяся, взволнованная и счастливая, она рванула эту дверь и, широко распахнув ее, влетела в комнату.

— Дедушка! Миленький! — вырвалось радостным криком из ее груди, и она упала в широко раскрытые объятья находившегося в комнате старика.

Теперь она была как безумная. Она обвила ручонками его шею, целовала его седую бороду, белые волосы, которые были так похожи на дедушкины волосы, целовала лицо и мочила это лицо слезами, радостными, счастливыми слезами, шепча одну только фразу, словно в забытьи:

— Дедушка! Миленький! Дедушка!

---

Часть 2. Глава 17. Радость. Повесть «Сибирочка» Лидия Чарская

«  Часть 2, глава 16

Часть 2, глава 18  »