Император В. Маяковский

Помню —
                   то ли пасха,
то ли —
                 рождество:
вымыто
               и насухо
расчищено торжество.
По Тверской
                     шпалерами
                                         стоят рядовые,
перед рядовыми —
                                  пристава.
Приставов
                  глазами
                                едят городовые:
— Ваше благородие,
                                   арестовать? —
Крутит
           полицмейстер
                                   за уши ус.
Пристав козыряет:
                               — Слушаюсь! —
И вижу —
                  катится ландо,
и в этой вот ланде
сидит
           военный молодой
в холеной бороде.
Перед ним,
                    как чурки,
четыре дочурки.
И на спинах булыжных,
                                как на наших горбах,
свита
           за ним
                        в орлах и в гербах.
И раззвонившие колокола
расплылись
                      в дамском писке:
Уррра!
             царь-государь Николай,
император
                    и самодержец всероссийский!
Снег заносит
                        косые кровельки,
серебрит
                 телеграфную сеть,
он схватился
                        за холод проволоки
и остался
                  на ней
                               висеть.
На всю Сибирь,
                            на весь Урал
метельная мура.
За Исетью,
                    где шахты и кручи,
за Исетью,
                    где ветер свистел,
приумолк
                  исполкомовский кучер
и встал
               на девятой версте.
Вселенную
                    снегом заволокло.
Ни зги не видать —
                                  как на зло.
И только
                 следы
                              от брюха волков
по следу
                 диких козлов.
Шесть пудов
                       (для веса ровного!),
будто правит
                        кедров полком он,
снег хрустит
                       под Парамоновым,
председателем
                            исполкома.
Распахнулся весь,
роют
           снег
                    пимы.
— Будто было здесь?!
Нет, не здесь.
                         Мимо! —
Здесь кедр
                    топором перетроган,
зарубки
               под корень коры,
у корня,
               под кедром,
                                     дорога,
а в ней —
                   император зарыт.
Лишь тучи
                    флагами плавают,
да в тучах
                   птичье вранье,
крикливое и одноглавое,
ругается воронье.
Прельщают
                     многих
                                   короны лучи.
Пожалте,
                 дворяне и шляхта,
корону
             можно
                         у нас получить,
но только
                  вместе с шахтой.^*

Стихотворение «Император» (Помню — то ли пасха, то ли — рождество).

Автор Владимир Маяковский.

Произведение относится к циклу свердловских стихов и было написано во время пребывания Маяковского в г. Свердловске с концертами и выступлениями в январе 1928 года. Свердловск — название г. Екатеринбурга с 1924 по 1991 год.

Стихотворение посвящено поездке Маяковского на место захоронения семьи Романовых последнего русского императора Николая II. Поэт ездил туда в сопровождении Председателя горисполкома А.И. Парамонова. По воспоминаниям его концертного администратора, поэт сказал об этой поездке:

Конечно, как будто ничего особенного — посмотреть могилу царя. Да и, собственно говоря, ничего там не видно. Ее даже трудно найти, находят по приметам, причем этот секрет знаком лишь определенной группе лиц. Но мне важно дать ощущение того, что ушла от нас вот здесь лежащая последняя гадина последней династии, столько крови выпившей в течение столетий.

Последний русский царь был расстрелян со своей семьей — супругой Александрой Фёдоровной, четырьмя дочерьми Ольгой, Татьяной, Марией, Анастасией, сыном Алексеем, а также сопровождавшими их доктором Боткиным, поваром, слугой и горничной в Екатеринбурге, на Вознесенской горке, в доме инженера Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Все они были захоронены на 9-й версте старой Коптяковской дороги в окрестностях Екатеринбурга, и долгое время, до падения советской власти, место захоронения считалось неизвестным. Останки царской семьи официально нашли и извлекли лишь в июле 1991 года.

Маяковский также посещал место расстрела в особняке инженера Ипатьева. Дом Ипатьева был снесён в 1977 году, и по этому месту в 1983 году провели автомобильную дорогу, которая прежде находилась выше по склону Вознесенской горки. В 2003 году ниже этого места построили церковь, которая известна под названием Храм на Крови.

^* В окончательный вариант не вошёл следующий фрагмент, сохранивщийся в черновиках:

Спросите руку твою протяни
казнить или нет человечьи дни
не встать мне на повороте
Живые так можно в зверинец их
Промежду гиеной и волком
И как ни крошечен толк от живых
От мертвого меньше толку
Мы повернули истории бег
Старье навсегда провожайте
Коммунист и человек
Не может быть кровожаден

Он был опубликован в конце 1950-х годов, уже после смерти Маяковского.