Глава XII

Если в шестидесятых годах Екатеринбург переживал тяжелое переходное время, то в семидесятых годах выступил целый ряд положительных реформ. Это время имело вообще чрезвычайно важное, решающее значение и окончательно выяснило физиономию реформированного города – у городов, как и у людей, есть свои физиономии и с очень определенным выражением.

На первом плане мы должны поставить введение нового городового положения, которое для Екатеринбурга, после жестокого горного режима, имело особенное значение, как необходимый залог его будущего развития. Этим актом он вошел в большую семью остальных русских городов. Дореформенная “шестигласная дума”, носившая только жалкий призрак власти, отошла в область предания. Зависимое существование от произвола кучки горного начальства было порвано, и наступила новая эра. Считаем не лишним привести здесь список городских голов Екатеринбурга, начиная с 1802 года: с 1802 года по 1805 городским головой был купец С. Калашников; с 1805 г. по 1817 г. купец П. Федоровых; с 1817 г. по 1820 г. купец Лука Мих. Тарасов; с 1820 г. по 1826 г. Фома Казанцев; с 1826 г. по 1832 г. П. Я. Харитонов; с 1832 г. по 1835 г. Ан. Тер. Рязанов; с 1835 г. по 1838 г. Ал. Вас. Дрозжилов; с 1838 г. по 1841 г. Ан. Тер. Рязанов; с 1841 г. по 1844 г. Яков Мерк. Рязанов; с 1844 г. по 1847 ¹/₂ г. Макс. Ив. Коробков; с 1847 ¹/₂ г. по 1851 г. Викт. Аник. Рязанов; с 1851 г. по 1857 г. Гавр. Фом. Казанцев; с 1857 г. по 1860 г. Ив. Як. Рязанов; с 1860 г. по 1863 г. Зот. Зот. Блохин; с 1863 г. по 1866 г. Мих. Ан. Нуров; с 1866 г. по апрель 1867 г. З. З. Блохин; с апреля 1867 г. по 1869 г. Ив. Ан. Рязанов; с 1869 г. по 1872 г. Вас. Вас. Кривцов.

Первым городским головой преобразованного городского самоуправления был избран бывший горный начальник В. А. Грамматчиков, который оставался городским головой по 1876 год. С 1876 г. по 1880 г. городским головой был Мих. Ан. Нуров; с 1880 г. по 1884 г. В. В. Кривцов, а с 1884 г. по настоящее время И. И. Симанов.

Просматривая этот длинный список имен, мы можем сделать одно замечание, именно, что вплоть до самого введения реформ во главе городского управления находились все старинные, уже знакомые нам по предыдущим главам, фамилии. Все эти Тарасовы, Харитоновы, Казанцевы, Рязановы, Коробковы, Нуровы и Блохины принадлежат к старинным родам, внесшим в жизнь Екатеринбурга характерную окраску московской раскольничьей старины, а потом единоверия на особых условиях. О первых двух головах, Калашникове и Федоровых, мы ничего не можем сказать – эти фамилии неизвестны. Из “новых” людей проскользнули только двое: А. В. Дрозжилов и В. В. Кривцов. Новое самоуправление города началось тоже новым человеком В. А. Грамматчиковым, который, по своему образовательному цензу и предшествовавшей службе, как бы являлся органически связующим звеном между городом и прежним горным миром.

Введение земских учреждений имело для Екатеринбурга значение более широкое и дополняло работу городского самоуправления. Мы не будем здесь входить в подробный разбор того, что сделано совместными усилиями этих двух институтов – на первых порах было так много невидной, черной работы, смысл которой заключался скорее в подготовлении почвы для дальнейшей деятельности. Укажем здесь, между прочим, на характерную черту в деятельности екатеринбургского земства и екатеринбургского городского управления, благодаря которой они с первых шагов своего существования заняли в ряду других учреждений подобного рода особенное место: этим молодым органам пришлось вступить в борьбу с казенным горным ведомством и частными горнозаводчиками. Прежний горный режим, конечно, миновал, но после чего все-таки осталось тяжелое и печальное наследство. Достаточно указать на борьбу земства с заводами из-за обложения – самыми крупными земскими плательщиками являются заводы и стараются всеми силами освободиться от этой повинности, как наглядно показали работы двух съездов горнозаводчиков в Екатеринбурге. Одна ил главных статей дохода – золото – до сих пор остается вне земского обложения. Что касается города, то он, в виде наследства после казенного горного дела, получил довольно значительный контингент безземельного рабочего населения, в лице бывших казенных мастеровых, примкнувших к такому же безземельному городскому мещанству. Вопрос о положении этой рабочей массы как для города, так и для земства является одним из самых больных мест, тем более, что остающийся в силе закон, запрещающий на Урале огнедействующие заведения, отрезывает все пути для развития кустарных промыслов. Если своевременно эта роковая статья не будет отменена, она не в далеком будущем народит пролетариат со всеми его последствиями. Плавильная печь в гербе Екатеринбурга является точно насмешкой…

За вычетом неизбежных в каждом новом деле промахов и неудач, мы все-таки видим в деятельности земства и городского управления известные руководящие, общие начала и на первом плане должны поставить заботы о народном образовании. Школьное дело так шагнуло вперед, что уже одно это составляет крупную заслугу земского и городского самоуправления. Среднеучебные заведения тоже зажили совершенно новой жизнью, а екатеринбургская женская гимназия и реальное училище прямо могут называться земскими-городскими. Женская гимназия образовалась из женского училища 1-го разряда, и в 1874 г. в ней было уже 265 учениц. Реальное училище к Екатеринбурге основано уже прямо на инициативе нового городского управления: на призыв города откликнулись земства екатеринбургское, пермское губернское и камышловское. Так что это училище является прекрасным и знаменательным памятником совместной деятельности новых учреждений <…>

Дополнительной статьей этой плодотворной совместной деятельности явились заботы земства и города о разумной благотворительности, где эти учреждения также пошли рука об руку. Основано было детское убежище, преобразована Александровская богадельня, возник родильный дом и т. д. Конечно, в этом последнем направлении оставалось желать еще многого, но за семидесятыми годами все-таки остается известный почин.

Оживление промышленности и торговли вызвало возникновение, кроме отделения Государственного банка, целых трех кредитных учреждений: Сибирского банка, отделения Волжско-Камского банка и общественного городского. Можно пожалеть, что не было основано тогда же общество взаимного кредита, какое прекрасно уже оперировало в Перми, и что упомянутыми банками удовлетворялась по преимуществу потребность в кредите коммерческом и люди некоммерческие попали в руки тогда же появившихся ссудных касс. Возникшее общество взаимного страхования от огня и общество потребителей не привились до сих пор в таком бойком городе, как Екатеринбург, единственно по неумению публики вести самое простое общественное дело, по известной косности, присущей русскому человеку вообще, и просто по недостатку общественной энергии. Мы опять должны указать на пример Перми, где взаимное страхование от огня и общество потребителей крепнут и развиваются с завидной быстротой.

Обращаясь к разъяснению причин экономического оживления, мы должны привести целый ряд взаимодействующих факторов, общественная ценность которых, к сожалению, не одинакова. К положительным деятелям мы должны отнести прежде всего постройку Уральской горнозаводской железной дороги, вызвавшей длинный ряд последствий: возникновение отпускной торговли хлебом в обширных размерах, сосредоточение грузов в Екатеринбурге, как конечном пункте железной дороги, и т. д. К отрицательным деятелям относятся водка и золото. Трудно сказать, которое из этих двух зол вреднее отзывается на общественной жизни города, но несомненно, что эти разлагающие элементы выступили в семидесятых годах с поразительной силой. Если существующая акцизная система открыла возможность составлять милионы организованной кучке проворных избранников, то устав 1871 г. о частной золотопромышленности растворил настежь двери людям с средним достатком. Екатеринбург, таким образом, сделался столицей уральского золота и зауральской водки. Явились незаконные пути в наживе, скороспелые богачи, а все это повело к деморализации. Водка, как всероссийское зло, даже отступала перед “желтой лихорадкой”; уральское золото, конечно, не велико, особенно по сравнению с сибирским, по лиха беда в том, что это – свое домашнее зло, которое хуже всякой внешней напасти: приливало в Екатеринбург шальное сибирское золото, но оно быстро уплыло, а свое маленькое золото остается. Конечно, само по себе золото тут ни в чем не виновато, но условия его разработки обставлены новым уставом такими формами, что рабочий-старатель остался ни при чем, а весь барыш выпал на долю предпринимателей. На этом уставе всего яснее отразилась исторические путы, какими связана вся наша горная деятельность, а в результате – бессовестная эксплуатация народного труда и герои легкой наживы. Достаточно указать на одних скупщиков заведомо краденого золота, как на законное следствие этого устава. Пока разработка золота не сведется на обыкновенные приемы всякого другого свободного труда, до тех пор золотопромышленность останется одним из проклятых вопросов, а в частности для Екатеринбурга она больше ста лет служит неиссякаемым источником всяких напастей.

В источниках этой легкой наживы и ее героях мы видим основную причину того печального явления, что собственно общественная жизнь стоит в Екатеринбурге на слишком низком уровне и можно сказать, что она даже отсутствует в том смысле, как ее принято понимать. Общество живет отдельными кучками, разрозненное противоположностью интересов и стремлений, а зачатки общественности быстро разрушались вторжением разных случайных людей, вносивших с собою антиобщественные элементы. В самом деле, на наших глазах проходит самая пестрая смесь постепенных наслоений: притихшие горные инженеры сменились золотопромышленниками “нового чекана”, потом явились железнодорожники, адвокаты, банковские дельцы и т. д. Екатеринбург сделался центром крупной картежной игры, диких денег и прожигания жизни.Этот беглый обзор всего, что было сделано в Екатеринбурге в семидесятых годах, показывает ясно кипучую деятельность наступавшего нового периода. Открытие новых судов служит как бы завершением происходивших в основе всей жизни реформ. Полная экономических противоречий бойкая жизнь Зауралья, горнозаводских округов и такого центрального пункта, каким Екатеринбург неизменно оставался при всяких положениях, создавала громадную массу криминального материала, и гласный суд являлся не только карающей силой, но, главным образом, проводником упорядоченных форм жизни и коррективом ее отрицательных сторон. Воспитательное значение нового суда вне всякого сомнения, и оно особенно дорого для далекой восточной украйны, жизнь которой еще так недавно вырвалась из железных пут недалекого прошлого и, как всякое переходное состояние, выкинула на поверхность целый ряд ненормальных явлений.

В 1876 году через Екатеринбург проезжала экспедиция известного ученого А. Брема. Приводим здесь отзыв члена экспедиции д-ра Финша о наружном виде города: “К 2 часам увидали мы с последнего перевала Екатеринбург. Широко раскинутый, как и все сибирские города, он производил своими зелеными крышами и шестью стройными церквами весьма приятное впечатление, которое остается и по въезде в него. Особенно хороша та часть города, где разливается, наподобие большого озера, р. Исеть, протекающая весь город. Здесь виден островок (?) с различными увеселительными местами, который летом (экспедиция направлялась в Западную Сибирь по последнему зимнему пути) должен иметь прелестный вид, как и вообще вся окрестность”. Насмотревшись на города Западной Сибири, автор делает такое заключение: “Екатеринбург один из лучших сибирских городов, виденных нами; ряды красивых домов, базар и прекрасные церкви имеют почти величественный вид. К сожалению, улицы его находятся в ужасном состоянии… Это была не просто испорченные мостовые, но все улицы и площади были покрыты сплошной массой грязи. Эта масса походила на асфальт, который, казалось, должен отвердеть с минуты на минуту (экспедиция возвращалась в октябре), но не твердел, и извозчики развозили своих пассажиров, забрасывая их грязью, в которую колеса уходили но ступицу. Несмотря на то, что под руками имеются отличные ломки гранита, горожане привезли лишь несколько тротуарных плит и камней для исправления улицы, но не принимались за дело, как бы не надеясь достигнуть желанной цели. А между тем, придется же приняться за это и даже с энергией, потому что необходима не только поправка, но нужно сделать все заново. Или почва, на которой построен город, содержит в себе много золота, и хотят сделать эти сокровища более недоступными?”

Закончим наш обзор этого времени основанием в Екатеринбурге первого местного печатного органа в лице “Екатеринбургской недели”, которая, как первая ласточка, хотя и не сделала весны, но все-таки внесла в жизнь Урала известную долю гласности. Вместо одной типографии, существовавшей при горном правлении, появился целый ряд частных типографий: Мерной и Краевой, Белобородова, Полкова и т. д. Возникло также несколько частных библиотек, хотя первая частная библиотека П. А. Наумова основана была еще в шестидесятых годах. В этом ряду благих начинаний более важное значение имело основанное в начале семидесятых годов Уральское общество любителей естествознания, сгруппировавшее около себя небольшой кружок разрозненных провинциальных научных сил. Были попытки основать отделения других обществ, как технического и содействия торговле и промышленности, но эти попытки закончились печально: возникавшие общества так и погибли в непосильной борьбе с равнодушием собственных членов. Отсюда прямое заключение, что Уральское общество любителей естествознания, отстоявшее свое существование среди всяких невзгод и злоключений, заслуживает особенного внимания. Считаем своим долгом заметить, что как учреждение этого общества, так и дальнейшее его существование обязано главным образом неиссякаемой энергии его секретаря О. Е. Клера, который вложил в это дело всю свою душу. Из других деятелей видное место занимал наш уральский ученый Н. К. Чупин, посвятивший всю свою жизнь изучению Урала, а потом молодой ученый-археолог М. В. Малахов, который являлся как бы созданием общества.

Знаменитый географ Э. Роклю в своем классическом труде “Земля и люди” очень сочувственно отзывается об Уральском обществе любителей естествознания, “которое издает интересный сборник, содержащий статьи на русском и даже на французском языке по геологии, зоологии, ботанике и этнографии уральских стран”. О Екатеринбурге Реклю говорит следующее: “Екатеринбург, лежащий у восточного основания Уральских гор (порог которых, впрочем, находится всего только на 656 футов выше местоположения этого города), не пользуется такими же временными выгодами, как Тюмень, для речного судоходства; но он поставлен в столь же благоприятные условия в отношении сухопутных сообщений и покамест (до устройства сибирского рельсового пути) составляет конечный пункт железных дорог из Европы в Азию; он занимает центральное положение между двумя горнозаводскими областями, между Северным и Южным Уралом… Екатеринбург, который величается тем, что он еще европейский город, есть один из красивейших городов России. Он расположен наклонно, на отлогой покатости, спускающейся к берегу р. Исети, которая в этом месте расширяется и образует судоходное озеро, окруженное деревьями. Высокие каменные белые дома с зелеными крышами из листового железа, похожего на плиты малахита, поднимаются над живописными деревянными домами, и над всей массой строений господствуют колокольни и позолоченные куполы церквей; вдали на горизонте виднеются волнообразные очертания Уральских гор. Промышленность этой азиатской столицы, резиденции горнозаводских властей, составляющих своего рода правительство (главное управление уральских горных заводов), зависит, как и прежде, от богатств, заключающихся в недрах земли. Екатеринбургская гранильная фабрика пользуется большой известностью”.

Глава 12. Исторический очерк «Город Екатеринбург» Д. Мамин-Сибиряк