Глава двадцать первая. Четыре мучительных дня

---

Остаток дня прошел без происшествий. Все приготовления к отъезду Мюльреди были закончены. Честный матрос был счастлив доказать Гленарвану свою преданность.

К Паганелю вновь вернулись его хладнокровие и обычная манера держать себя. Правда, по его виду можно было догадаться, что он беспрерывно о чем-то размышляет, но он решил скрывать свою заботу. Надо полагать, что у него на это были серьезные основания, ибо майор слышал, как он повторял, словно борясь с самим собой:

— Нет, нет! Они мне не поверят! Да и зачем? Теперь уже слишком поздно!

Приняв это решение, Паганель показал Мюльреди, какой дорогой тому следует ехать в Мельбурн. Он объяснил по карте, что все тропинки в степи вели на дорогу в Люкноу. Эта дорога шла на юг до самого побережья и там круто поворачивала к Мельбурну. Мюльреди должен был все время держаться этого пути, не пытаясь ехать напрямик по малоизвестной местности. Ничего не могло быть проще, и Мюльреди не мог заблудиться. Опасность грозила лишь вблизи лагеря, на протяжении нескольких миль, где, по всей вероятности, прятались в засаде Бен Джойс и его шайка. Миновав это место, Мюльреди мог спокойно продолжать путь, зная, что каторжники его уже не догонят и он благополучно выполнит возложенное на него важное поручение.

В шесть часов пообедали. Лил проливной дождь, палатка протекала, и поэтому все укрылись в фургоне, который к тому же представлял надежное убежище. Увязнув в глине, он прочно покоился на ней, словно крепость на фундаменте. Арсенал состоял из семи карабинов и семи револьверов и давал возможность выдержать довольно продолжительную осаду, ибо не было недостатка ни в боевых, ни в съестных припасах. Между тем не позже как через шесть дней «Дункан» должен был бросить якорь в заливе Туфолда, а еще через сутки его команда должна была появиться на противоположном берегу Сноуи. Даже если переправиться через реку будет невозможно, то шайка каторжников все равно вынуждена будет отступить перед превосходящими силами противника. Но для всего этого необходимо было, чтобы Мюльреди успешно выполнил свое опасное поручение.

В восемь часов вечера совершенно стемнело. Настала пора отправляться в путь. Привели оседланную лошадь. Ее копыта, из предосторожности обернутые тряпками, беззвучно ступали по земле. Животное имело утомленный вид, а между тем от его выносливости зависело общее спасение. Майор посоветовал Мюльреди поберечь силы коня, как только он окажется за пределами досягаемости для каторжников. Лучше опоздать на полдня, но зато наверняка добраться до цели.

Джон Манглс передал матросу револьвер, который он сам тщательно зарядил. Это было грозное оружие в руках отважного человека, ибо шесть выстрелов, один за другим, могли легко расчистить дорогу от преграждавших ее бандитов. Мюльреди вскочил на коня.

— Вот письмо, передай его Тому Остину, — сказал Гленарван. — Скажи: пусть, не теряя ни минуты, ведет «Дункан» в залив Туфолда, и если не найдет нас там, значит мы не смогли переправиться через Сноуи, — пусть тогда немедленно сам спешит нам на помощь! А теперь в путь, мой честный матрос, и да хранит тебя Бог!

Гленарван, Элен и Мери Грант — все крепко пожали Мюльреди руку. Этот отъезд в темную дождливую ночь, дорогой, где на каждом шагу подстерегала опасность, сквозь необъятные пространства дикого, неизведанного края заставил бы сжаться сердца людей менее крепких духом, чем отважный матрос.

— Прощайте, сэр, — промолвил он спокойно.

И исчез, поскакав по тропе, шедшей вдоль опушки леса.

В эту минуту буря забушевала еще сильнее. Сухие ветви эвкалиптов глухо стучали друг о друга, порой слышно было, как они, с треском отламываясь, падали на размякшую землю. Немало гигантских деревьев, уже высохших, но до сих пор еще устойчивых, свалились в эту бурную ночь. Среди треска деревьев и рева Сноуи завывал ураган. Густые тучи, гонимые ветром к востоку, низко стлались над землей, словно клубы пара. Беспросветный мрак делал эту ночь еще более жуткой.

После отъезда Мюльреди путешественники забились в фургон. Элен, Мери, Гленарван и Паганель разместились в переднем отделении, наглухо закрытом. Во втором отделении устроились Олбинет, Вильсон и Роберт. Майор и Джон Манглс несли дозор снаружи. Это было необходимо, ибо можно было ожидать внезапного нападения каторжников.

Два верных стража находились на своем посту, стоически перенося хлеставшие им в лицо порывы дождя и ветра. Они старались пронизать глазами мрак столь благоприятный для нападения, так как вой бури, шум ветра, треск сучьев, грохот валившихся деревьев и гул бушевавшего потока мешали что-либо расслышать.

Тем не менее среди этого оглушительного шума порой наступало короткое затишье. Ветер умолкал, словно переводя дыхание, и только Сноуи бурлила среди неподвижных камышей и черной завесы камедных деревьев. В такие мгновения тишина казалась особенно глубокой. Тогда майор и Джон Манглс прислушивались с удвоенным вниманием.

В одно из таких мгновений затишья до них донесся пронзительный свист. Джон Манглс быстро подошел к майору.

— Слышали? — спросил он.

— Да, — ответил Мак-Наббс. — Но что это — человек или животное?

— Человек, — ответил Джон Манглс.

Оба стали напряженно вслушиваться. Внезапно необъяснимый свист повторился, ему ответил звук, похожий на выстрел. В этот миг буря забушевала с новой яростью.

Мак-Наббс и Джон Манглс, не будучи в состоянии расслышать друг друга, отошли обратно к фургону и стали с подветренной стороны. В эту минуту кожаные занавеси фургона отодвинулись, и Гленарван присоединился к товарищам. Он, как и они, слышал зловещий свист и выстрел, отдавшийся эхом под брезентовым навесом.

— Откуда донесся свист? — спросил он.

— Оттуда, — ответил Джон Манглс, указывая в сторону темной тропы, по которой поехал Мюльреди.

— С какого расстояния?

— Звуки донес ветер. Вероятно, милях в трех отсюда, — ответил Джон Манглс.

— Идем! — сказал Гленарван, вскидывая на плечо карабин.

— Нельзя! — отозвался майор. — Это западня, расставленная бандитами, они хотят отвлечь нас подальше от фургона.

— А если Мюльреди убили эти негодяи? — настаивал Гленарван, схватив за руку Мак-Наббса.

— Мы узнаем об этом завтра, — хладнокровно ответил майор, твердо решивший помешать Гленарвану совершить этот опрометчивый поступок.

— Вам нельзя оставлять лагерь, сэр, — сказал Джон, — пойду я.

— Ни в коем случае, — твердо возразил Мак-Наббс. — Неужели вы хотите, чтобы нас перебили поодиночке, хотите ослабить наши силы, хотите отдаться на милость этих злодеев? Если Мюльреди убит, то это непоправимое несчастье, но зачем же нам приносить вторую жертву? Мюльреди отправился, ибо на него пал жребий. Если бы жребий пал на меня, то отправился бы я, а не он, и не просил бы и не ждал бы ничьей помощи.

Майор был безусловно прав, удерживая Гленарвана и Джона Манглса. Было безумно и бесполезно искать матроса в такую темную ночь, в лесу, где притаились в засаде каторжники. Отряд Гленарвана насчитывал слишком мало людей, чтобы можно было рисковать еще чьей-нибудь жизнью.

Однако Гленарван, видимо, никак не мог согласиться с этими доводами. Рука его нервно сжимала карабин. Он ходил взад и вперед около фургона, прислушивался к малейшему шороху, вглядывался в зловещий мрак. Его терзала мысль, что один из близких ему людей лежит где-то смертельно раненный, всеми брошенный, тщетно взывая о помощи к тем, ради кого он рисковал жизнью. Мак-Наббс боялся, что ему не удастся удержать Гленарвана, если тот, повинуясь порыву своего сердца, бросится под выстрелы Бена Джойса.

— Эдуард, — сказал он, — успокойтесь. Послушайте друга. Подумайте об Элен, о Мери Грант, обо всех, кто здесь остался. Куда вы пойдете? Где будете искать Мюльреди? На него напали не ближе, чем в двух милях отсюда. На какой дороге? Какой тропой туда пробраться?

В эту минуту, как бы в ответ на слова майора, невдалеке раздался жалобный крик.

— Слышите? — воскликнул Гленарван.

Этот крик послышался с той стороны, откуда прозвучал выстрел, на расстоянии какой-нибудь четверти мили. Гленарван, оттолкнув Мак-Наббса, хотел уже бежать по тропе в лес, когда шагах в трехстах от фургона послышался голос:

— Помогите! Помогите!

Голос был жалобный, отчаянный. Джон Манглс и майор бросились вперед. Вскоре они заметили, что вдоль опушки леса ползет и жалобно стонет какой-то человек. Это был Мюльреди, раненый, умирающий. Когда товарищи подняли его, то почувствовали, что их руки мокры от крови.

Ливень усилился, ураган неистовствовал в вершинах сухостойных деревьев. Борясь с яростными порывами ветра, Гленарван, майор и Джон Манглс понесли Мюльреди к фургону.

Когда они внесли Мюльреди в фургон, то все встали. Паганель, Роберт, Вильсон и Олбинет вышли, а Элен уступила несчастному Мюльреди свою койку. Майор снял с матроса промокшую от крови и дождя куртку и обнаружил у него в правом боку рану, нанесенную кинжалом. Майор умело перевязал ее. Были ли задеты важные органы, этого сказать Мак-Наббс не мог. Из раны, то усиливаясь, то ослабевая, струилась алая кровь. Бледность и слабость раненого говорили о том, что ранение очень серьезно. Майор, обмыв предварительно рану свежей водой, наложил на нее плотный тампон из трута и нескольких слоев корпии, затем туго забинтовал. Ему удалось таким способом остановить кровотечение. Мюльреди повернули на здоровый бок, приподняли голову, и Элен дала ему выпить несколько глотков воды.

Через четверть часа раненый, лежавший все время неподвижно, пошевелился, глаза его приоткрылись, он зашептал какие-то бессвязные слова. Майор нагнулся и расслышал, как он несколько раз пробормотал:

— Сэр… письмо… Бен Джойс…

Майор повторил эти слова вслух и вопросительно взглянул на товарищей. Что хотел сказать Мюльреди? Бен Джойс напал на матроса. Но ради чего? Неужели с целью помешать добраться до «Дункана»? Письмо… Гленарван осмотрел карманы Мюльреди. Письма, адресованного Тому Остину, там не оказалось!

Ночь прошла среди мучительного беспокойства. Опасались за жизнь раненого. У него был сильный жар. Элен и Мери Грант, две сестры милосердия, не отходили от Мюльреди. Никогда еще ни за одним пациентом не ухаживали столь внимательно и никогда не проявляли большего сочувствия к нему.

Рассвело. Дождь перестал, но тяжелые тучи еще ползли по небу. Земля усеяна была обломками ветвей, глина размокла, и хотя фургон увяз еще не совсем, но подступ к нему стал труднее.

Джон Манглс, Паганель и Гленарван отправились на рассвете обследовать окрестности лагеря. Они пошли по тропе, еще обагренной кровью. Никаких признаков Бена Джойса и его шайки не было заметно. Дойдя до того места, где произошло нападение на матроса, они наткнулись на два трупа: то были бандиты, сраженные пулями Мюльреди. Один из них был кузнец из Блек-Пойнта. Смертельный оскал его лица внушал ужас. Гленарван прекратил разведку — далеко отходить от лагеря было неблагоразумно.

Они вернулись к фургону, чрезвычайно озабоченные серьезностью положения.

— Нечего и думать о посылке второго гонца в Мельбурн, — сказал Гленарван.

— Тем не менее это необходимо сделать, сэр, — возразил Джон Манглс, — я попытаюсь добиться успеха там, где мой матрос потерпел неудачу.

— Нет, Джон, у вас нет даже лошади для этого путешествия в двести миль.

Действительно, лошадь Мюльреди, единственная оставшаяся у путешественников, исчезла. Была ли она убита злодеями, носилась ли перепуганная в этой пустыне, или, быть может, ее захватили каторжники?

— Во всяком случае, — сказал Гленарван, — разлучаться мы больше не будем. Подождем здесь неделю, две недели, пока спадет вода в Сноуи. Тогда, делая короткие переходы, мы дойдем до залива Туфолда и уже оттуда более безопасным путем пошлем «Дункану» приказ идти к восточному побережью.

— Это единственный выход, который нам остается, — согласился Паганель.

— Итак, друзья мои, — продолжал Гленарван, — повторяю: не надо больше разлучаться. Слишком опасно подвергать себя риску, пробираться в одиночестве по этим дебрям, где бесчинствуют разбойники.

Гленарван был дважды прав, предлагая отказаться от новой попытки послать гонца в Мельбурн и решив терпеливо выжидать на берегу Сноуи понижения воды. Они находились в тридцати пяти милях от Делегата, первого пограничного городка провинции Новый Южный Уэльс. Там они найдут, конечно, средства передвижения к заливу Туфолда и оттуда отправят в Мельбурн телеграфный приказ о выходе «Дункана». Эти меры были разумны, но они запоздали. Не пошли Гленарван Мюльреди по дороге на Люкноу, скольких бед избежали бы они, не говоря уж о смертельной ране, нанесенной матросу!

Вернувшись в лагерь, Гленарван застал товарищей менее удрученными. Казалось, у них возродилась надежда.

— Ему лучше, ему лучше! — крикнул Роберт, бросаясь к Гленарвану.

— Мюльреди лучше?

— Да, Эдуард, — ответила Элен. — У него был кризис. Наш матрос будет жить!

— Где Мак-Наббс? — спросил Гленарван.

— Он у него. Мюльреди хотел что-то сказать ему. Не надо им мешать.

Действительно, час тому назад раненый очнулся от забытья, температура у него упала. Придя в себя, Мюльреди тотчас же попросил позвать Гленарвана, а в случае его отсутствия — майора. Мак-Наббс, видя, насколько раненый ослабел, хотел запретить ему всякие разговоры, но Мюльреди энергично настаивал, и майору пришлось сдаться.

Их беседа длилась уже несколько минут, когда вернулся Гленарван. Оставалось только ждать доклада майора. Вскоре кожаные занавески раздвинулись, и показался Мак-Наббс. Он прошел в раскинутую под камедным деревом палатку, где его ждали друзья. Его обычно спокойное лицо теперь казалось сумрачным и озабоченным. Когда взгляд его падал на Элен и на Мери Грант, то в нем отражалась глубокая грусть.

Гленарван стал расспрашивать майора, и вот что Мак-Наббс сообщил ему.

Покинув лагерь, Мюльреди поехал по тропе, указанной ему Паганелем. Он ехал быстро, насколько это возможно было в ночном мраке. По его расчету, он проехал не менее двух миль, как вдруг несколько человек, как будто бы пять, бросились наперерез лошади. Конь встал на дыбы. Мюльреди выхватил револьвер и открыл огонь. Ему показалось, что двое упали. При вспышке выстрелов он узнал Бена Джойса. Больше Мюльреди ничего не видел. Он не успел до конца разрядить револьвер: сильный удар в бок сбросил его с седла, но сознания он не потерял. Убийцы же сочли его мертвым и начали его обшаривать. Он услышал, как один из разбойников сказал: «Нашел письмо!» — «Давай сюда, — отозвался Бен Джойс. — Теперь “Дункан” наш!»

Здесь у Гленарвана невольно вырвался крик, Мак-Наббс продолжал:

— «А теперь ловите лошадь, — приказал Бен Джойс, — через два дня я буду на борту “Дункана”, а еще через шесть в заливе Туфолда. Там мы встретимся. Отряд Гленарвана будет еще барахтаться в болотах Сноуи. Переходите реку через Кемпльпирский мост, добирайтесь до побережья и ждите меня там. Я найду способ ввести вас на борт “Дункана”. А когда мы побросаем команду в море, то с таким замечательным судном, как “Дункан”, мы станем хозяевами Индийского океана». — «Ура Бену Джойсу!» — закричали каторжники. Привели лошадь Мюльреди, и Бен Джойс галопом ускакал по направлению к дороге на Люкноу, а шайка отправилась к реке. Мюльреди, хотя и был тяжко ранен, но все же нашел в себе силы дотащиться до того места, где мы нашли его почти умирающим. Вот, что рассказал мне Мюльреди, — закончил Мак-Наббс. — Вы понимаете теперь, почему отважный матрос так настаивал на разговоре со мной, — добавил он.

Сообщение майора привело в ужас Гленарвана и его спутников.

— Пираты! Пираты! — воскликнул Гленарван. — Они перебьют мою команду! Завладеют моим «Дунканом»!

— Да, — сказал Мак-Наббс, — Бен Джойс нападет на экипаж врасплох и тогда…

— Значит, нам надо добраться до побережья раньше, чем эти негодяи! — сказал Паганель.

— Но как переправиться через Сноуи? — спросил Вильсон.

— Таким же путем, каким перебрались каторжники, — ответил Гленарван. — Они перейдут Кемпльпирский мост — перейдем и мы.

— А как быть с Мюльреди? — спросила Элен.

— Мы понесем его! Будем сменяться! Не могу же я дозволить каторжникам перерезать мою беззащитную команду!

Замысел перейти Сноуи через Кемпльпирский мост был осуществим, но рискован. Каторжники могли засесть вблизи у моста и охранять его, а их было бы по меньшей мере тридцать человек против семи. Но бывают в жизни мгновения, когда, не оглядываясь, надо идти вперед.

— Сэр, — обратился к Гленарвану Джон Манглс, — прежде чем идти на такой рискованный шаг, перейти Кемпльпирский мост, надо предварительно обследовать его. Я беру это на себя.

— Я пойду с вами, Джон, — заявил Паганель.

Это предложение географа было принято, и оба стали собираться в путь. Им предстояло спуститься по течению Сноуи до моста, о котором говорил Бен Джойс, и остерегаться встречи с каторжниками, которые, вероятно, наблюдали за берегами реки.

Итак, два мужественных путешественника, хорошо вооруженные, снабженные пищей, пустились в путь, пробираясь среди высоких камышей, росших по берегам реки, и вскоре исчезли из виду.

Их ждали весь день. Наступил вечер, а они все еще не возвращались. В лагере начали тревожиться.

Наконец, около одиннадцати часов Вильсон возвестил о их приближении. Паганель и Джон Манглс изнемогали от усталости после десятимильного перехода.

— Ну, как мост? — бросившись им навстречу, спросил Гленарван.

— Да, это мост из лиан, — ответил Джон Манглс. — Каторжники действительно переправились через него, но…

— Но что? — повторил Гленарван, предчувствуя новую беду.

— Но, перейдя мост, они сожгли его! — ответил Паганель.

---

Часть 2
Глава 21. Четыре мучительных дня
Роман «Дети капитана Гранта» Ж. Верн

« Часть 2. Глава 20

Часть 2. Глава 22 »