Глава восьмая. Одним хорошим человеком больше на «Дункане»

---

Между тем яхта, пользуясь попутным течением у берегов Северной Африки, быстро приближалась к экватору. 30 августа показался остров Мадейра. Гленарван, верный обещанию, предложил бросить якорь и высадить ученого на берег.

— Мой дорогой лорд, — сказал Паганель, — я буду откровенен с вами. Скажите, намеревались вы до встречи со мной сделать остановку у Мадейры?

— Нет, — ответил Гленарван.

— Тогда разрешите мне использовать мою злосчастную рассеянность. Остров Мадейра слишком хорошо известен. Он не представляет больше никакого интереса для географа. О нем все уже сказано, все написано; к тому же когда-то знаменитое местное виноделие ныне пришло в полный упадок. Подумайте: на Мадейре больше не осталось виноградников! В тысяча восемьсот тринадцатом году там производилось двадцать тысяч пип¹ вина, в тысяча восемьсот сорок пятом году уже две тысячи шестьсот шестьдесят девять пип, а в настоящее время не производится даже пятисот пип. Прискорбное явление! Итак, если вы не возражаете, то ссадите меня у Канарских островов…

— Сделаем остановку у Канарских островов, — ответил Гленарван, — они тоже лежат на нашем пути.

— Я это знаю, дорогой лорд. Канарские острова, состоящие из трех групп, представляют большой интерес для обследования, не говоря уже о Тенерифеском пике, который мне всегда хотелось увидеть. Это редкий случай. Я воспользуюсь им и в ожидании судна, которое доставит меня в Европу, поднимусь на эту знаменитую гору.

— Как вам будет угодно, дорогой Паганель, — невольно улыбаясь, ответил Гленарван.

Он вправе был улыбаться.

Канарские острова находятся недалеко от Мадейры, всего в двухстах пятидесяти милях, — расстояние ничтожное для такой быстроходной яхты, как «Дункану».

31 августа в два часа дня Джон Манглс и Паганель прогуливались по палубе. Француз забрасывал собеседника вопросами относительно Чили.

— Господин Паганель! — вдруг прервал его капитан, указывая на какую-то точку на юге горизонта.

— Что, дорогой капитан? — отозвался ученый.

— Поглядите в ту сторону. Вы ничего не видите?

— Ничего.

— Вы смотрите не туда. Глядите не на горизонт, а выше, на облака.

— На облака? Ничего не вижу.

— Ну а теперь взгляните на конец бушприта.

— Ничего не вижу.

— Вы не хотите видеть! Хотя мы находимся в сорока милях от Тенерифеского пика, его остроконечная вершина ясно вырисовывается на горизонте.

Хотел Паганель видеть или он того не хотел, но спустя некоторое время ему, чтобы не прослыть слепцом, пришлось согласиться с Джоном Манглсом.

— Ну наконец-то вы увидели, — сказал капитан.

— Да, да, вижу совершенно ясно. Как! Это и есть прославленный Тенерифеский пик? — пренебрежительно сказал географ.

— Он самый.

— А мне кажется, будто это не очень высокая гора.

— Однако она возвышается на одиннадцать тысяч футов над уровнем моря.

— Но Монблан куда выше!

— Возможно, но когда вам придется взбираться на нее, то она покажется вам очень и очень высокой!

— Взбираться? Взбираться на Тенерифеский пик? К чему это, дорогой капитан, после Гумбольдта и Бонплана? Гениальный Гумбольдт поднялся на эту гору и так подробно описал ее, что тут уж ничего не прибавишь. Он отметил пять зон: зону виноградников, зону лавров, зону сосен, зону альпийских вересков и, наконец, бесплодную зону. Гумбольдт добрался до наивысшей точки Тенерифеского пика, где некуда было даже сесть. С вершины горы перед его взором расстилалось пространство, равное четверти всей Испании. Затем он спустился в жерло вулкана до самого дна этого потухшего кратера. Спрашивается: что остается мне делать на этой горе после такого великого человека?

— Действительно, после него вам новых открытий не сделать, — согласился Джон Манглс. — А жаль, вам будет очень скучно в Тенерифеском порту в ожидании прихода судна. Там рассчитывать на какие-либо развлечения нечего.

— Конечно, рассчитывать придется только на самого себя, — смеясь, ответил Паганель. — Но скажите, дорогой Манглс, разве на островах Зеленого Мыса нет удобных стоянок?

— Конечно, есть. В Вила-Прая очень легко сесть на пароход, идущий обратно в Европу.

— А кроме того, имеется еще одно преимущество, — заметил Паганель: — острова Зеленого Мыса расположены вблизи Сенегала, где я встречу соотечественников. Я знаю, эту группу островов считают малоинтересной, пустынной, да и климат там нездоровый. Но для географа все представляет интерес. Уметь видеть — это наука. Есть люди, которые не умеют видеть, — путешествуя, они обогащаются свежими впечатлениями не больше, чем улитки. Но, поверьте мне, я не принадлежу к их числу.

— Как вам будет угодно, господин Паганель, — ответил Джон Манглс. — Я уверен, что ваше пребывание на островах Зеленого Мыса обогатит географическую науку. Мы все равно должны остановиться там, чтобы запастись углем, и вы нас нисколько не задержите.

Сказав это, капитан взял курс к западным берегам Канарских островов. Знаменитый Тенерифеский пик остался за кормой «Дункана», и, продолжая идти таким же быстрым ходом, яхта пересекла 2 сентября в пять часов утра тропик Рака. Погода изменилась. Воздух сделался тяжелым и влажным, каким всегда бывает в период дождей. Испанцы именуют этот период «временем луж». Время очень тягостное для путешественников, но полезное для жителей африканских островов, страдающих от недостатка лесов, а потому и влаги. Бурное море не позволяло пассажирам находиться на палубе, но беседы в кают-компании не стали менее оживленными.

3 сентября Паганель начал укладывать свои вещи, готовясь к высадке на берег. «Дункан» уже лавировал между островами Зеленого Мыса. Яхта прошла мимо острова Сель, бесплодного и унылого, словно песчаная могила, прошла вдоль обширных коралловых рифов, оставила в стороне остров Сен-Жак, перерезанный с севера на юг цепью базальтовых гор, оканчивающейся двумя унылыми вершинами, вошла в бухту Вила-Прая и стала на якорь в виду города. Погода была ужасная, бушевал прибой, несмотря на то, что бухта защищена от морских ветров. Дождь лил как из ведра, и сквозь его потоки едва можно было различить город, который расположен на обширной равнине, род террасы, напоминавшей по своей форме земляную приподнятую площадку, упиравшуюся в отроги горного кряжа вулканического происхождения, вышиной в триста футов. Вид острова сквозь частую завесу дождя был удручающе унылый.

Леди Гленарван не удалось осуществить свое намерение побывать в городе. Погрузка угля протекала с большими затруднениями. Таким образом, пассажиры «Дункана» оказались словно под домашним арестом. В то время как море и небо в необозримом хаосе смешивали воды свои, пассажирам не оставалось ничего иного, как сидеть в кают-компании. Естественно, что больше всего говорили о погоде. Каждый высказывал свое мнение, кроме майора, который с подобным же равнодушием взирал бы и на всемирный потоп.

Паганель ходил взад и вперед, покачивая головой.

— Словно нарочно такая погода, — повторял он.

— Да, стихия вооружилась против нас, — соглашался с ним Гленарван.

— А я все же восторжествую над ней.

— Не можете же вы пренебречь таким ливнем, — заметила леди Элен.

— Я, лично, сударыня, никакого ливня не боюсь, но опасаюсь только за свой багаж и инструменты: ведь все погибнет.

— Опасен лишь момент высадки, — заметил Гленарван, — но как только вы попадете в Вила-Прая, то там вы устроитесь неплохо. Правда, несколько грязновато, по соседству с обезьянами, свиньями, что вряд ли приятно, но путешественник не должен быть слишком взыскателен. К тому же можно надеяться, что месяцев через семь-восемь вам удастся отплыть в Европу.

— Через семь-восемь месяцев! — воскликнул Паганель.

— Да, не ранее, ведь в период дождей суда редко заходят на острова Зеленого Мыса. Но вы можете с пользой провести время. Этот архипелаг еще мало изучен как в области топографии местности, так и климатологии, и этнографии, и гипсометрии². Здесь есть над чем поработать.

— Вы сможете заняться обследованием рек, — заметила леди Элен.

— Здесь нет рек, сударыня, — ответил Паганель.

— Ну, займитесь речками.

— Их также нет.

— Тогда какими-нибудь потоками, ручьями…

— Их тоже не существует.

— В таком случае, вам придется обратить внимание на леса, — промолвил майор.

— Для того чтобы был лес, необходимы деревья, а деревьев тут нет.

— Приятный край, нечего сказать! — отозвался майор.

— Утешьтесь, дорогой Паганель, — сказал Гленарван: — вам все же остаются горы.

— О сэр! Горы здесь невысоки и неинтересны. К тому же они давно исследованы.

— Исследованы? — удивился Гленарван.

— Да. Мне, как всегда, не везет. Если на Канарских островах меня опередил Гумбольдт, то здесь меня опередил геолог Шарль Сен-Клер-Девиль.

— Неужели?

— Увы, это так! — жалобно ответил Паганель. — Этот ученый находился на борту французского корвета «Решительный», когда тот стоял у островов Зеленого Мыса. Он поднялся на самую интересную вершину архипелага — на вулкан острова Фогу. Так что же мне остается делать?

— Действительно это прискорбно, — промолвила Элен. — Что же вы, господин Паганель, думаете предпринять?

Паганель несколько минут молчал.

— Право, вам надо было высадиться на Мадейре, хоть там уже нет вина, — заметил Гленарван.

Ученый секретарь Парижского географического общества продолжал молчать.

— Я подождал бы с высадкой, — заявил майор таким же тоном, каким сказал бы: «А я не стал бы ждать».

— Дорогой Гленарван, — прервал, наконец, молчание Паганель, — где вы намереваетесь сделать следующую остановку?

— О, не раньше, чем в Консепсьоне.

— Черт возьми! Это меня чрезвычайно отдаляет от Индии!

— Нисколько: как только вы обогнете мыс Горн, «Дункан» начнет приближаться к Индии.

— Сомневаюсь.

— К тому же, — продолжал Гленарван серьезным тоном, — не все ли равно, попадете вы в Ост- или Вест-Индию?

— Как все равно?

— Если только не считать, что обитатели пампы в Патагонии такие же индейцы, как туземцы Пенджаба.

— А знаете, сэр, — воскликнул Паганель, — вот довод, который никогда не пришел бы мне в голову!

— А золотую медаль, дорогой Паганель, — продолжал Гленарван, — можно заслужить в любой стране. Всюду можно работать, производить изыскания, делать открытия: и в Кордильерах и в горах Тибета.

— Но мои исследования реки Яру-Дзангбо-Чу?

— Вздор, вы замените ее Рио-Колорадо. Эта большая река еще мало известна, и, судя по картам, географы довольно произвольно обозначили ее.

— Знаю, мой дорогой лорд. Бывают всевозможные ошибки. Я нисколько не сомневаюсь, что Географическое общество столь же охотно командировало бы меня в Патагонию, как и в Индию. Но эта мысль не пришла мне в голову.

— В результате вашей обычной рассеянности…

— А не отправиться ли вам вместе с нами, господин Паганель? — предложила ученому самым любезным тоном леди Элен.

— Сударыня! А моя командировка?

— Предупреждаю вас, что мы пройдем Магеллановым проливом, — объявил Гленарван.

— Сэр, вы искуситель!

— Добавлю, что мы побываем в порте Голода.

— Порт «Голод»! — воскликнул атакованный со всех сторон француз. — Порт, известный во всех географических летописях!

— Примите во внимание, господин Паганель, — продолжала Элен, — что ваше участие в экспедиции прославит Францию наравне с Шотландией.

— Конечно!

— Географ принесет пользу нашей экспедиции, а что может быть прекраснее, чем поставить науку на службу человечеству!

— Вот это хорошо сказано, сударыня.

— Поверьте мне: повинуйтесь, как это сделали мы, воле случая, или, вернее, воле провидения. Оно послало нам этот документ, мы двинулись в путь. Провидение привело вас на борт «Дункана», не покидайте же яхту.

— Сказать вам, друзья мои, что я думаю? — спросил Паганель. — Мне кажется, что всем вам очень хочется, чтобы я остался.

— Вам самому, Паганель, смертельно хочется остаться, — заявил Гленарван.

— Верно! — воскликнул ученый-географ. — Но я боялся быть навязчивым.

---

¹ Пипа — равна 50 гектолитрам.

² Гипсометрия — измерение рельефа местности.

---

Часть 1
Глава 8. Одним хорошим человеком больше на «Дункане»
Роман «Дети капитана Гранта» Ж. Верн

« Часть 1. Глава 7

Часть 1. Глава 9 »