Песнь VI

«После того, когда полет орлиный,
Что вслед Энею так привык стремиться,
Перевернули руки Константина, —

Сто и сто лет и боле Зевса птица
В соседстве гор, где древле обитала,
На Европейской жизнь вела границе.

Так крыл ее священных покрывало,
Храня державу всех окрестных стран,
Ту власть из длани в длань передавало.

Я цезарь был, я был Юстиниан.
И мне любовь первичная велела,
Чтоб мной закон очищенный был дан.

Но прежде чем свершил я это дело,
Я в вере был слепым монофизитом;
Такая вера мне вполне довлела;

Но пастырем великим Агапитом
Наставлен был, его высокой речью
О таинстве, в учении том сокрытом.

Не видит так мышленье человечье,
Как вижу я мои ошибки ясно, —
Ложь с истиной в любом противоречье!

Чуть стал я верить с церковью согласно,
Мне Божья милость стала велика,
На славный труд меня подвигнув властно.

Вручил я Велизарию войска, —
И знаком, что приятно Богу это,
С ним Божия являлася рука.

Но к первому вернемся мы предмету
Беседы; замечаньями однако
Я должен пояснить свои ответы,

Чтоб видел ты и смысл святого знака,
И прав ли, кто, себе его присвоя,
С ним борется, в противность правде всякой.

Теперь мы взглянем, доблестью какою
Он вознесен с минуты знаменитой,
Как пал Паллант за его славу в бое.

Ты знаешь, что на Альбе было свито
Гнездо орла по день, когда три брата
Тремя другими братьями побиты.

Ты знаешь то ж, — с сабинского захвата
До слез Лукреции его держава
Семью царей правлением поднята.

Ты знаешь, он предшествовал со славой
Войскам в сраженьях с Бренном или с Пирром,
Руковождая ход их величаво;

Потом ему достали власть над миром
Торкват, власатый Квинтий, Деций, Фабий, —
И славу, мне служившую кумиром,

Предел поставив гордости арабьей
В то время, как прошли сквозь Альпы Пуни
Чрез кормящие По ключи и хляби.

И Сципион возвысился им юный;
Помпей увенчан славою военной,
Горе, где ты родился, шля перуны.

Но небо восхотело дать вселенной
Мир, коего в нем образ; цели эти
Счел Цезарь Рима волею священной.

Его деянья стали славны в свете.
Их зрели Рейн, Изера, Сена, Сона
И Роны дол, цветущий в счастья цвете;

И что по переходе Рубикона
Так быстро эта птица совершила,
Перо иль речь не передаст поденно.

В Испанью и в Дураццо устремила
Она войска, так поразив Фарсалу,
Что стало больно пламенному Нилу.

Антандр и Симоис, где ей начало,
Узрела вновь и прах детей Гекубы;
Потом на Птоломея вновь напала;

Там разразилась, словно гром, на Юбу
Она — и вновь ее пути сверну́ты
На запад ваш, Помпея слыша трубы,

Встал знаменосец следующий — Бруту
И Кассию скорбь суждена доныне;
С Перузою Модена в скорбь замкнуты,

И Клеопатре искупить кручиной
Пришлося, от орла скрываясь в горе,
Миг, как укус был избран ей змеиный.

На Красное орел помчался море,
Всеобщий мир в краю упрочив всяком,
И Януса храм заперт был ей вскоре.

Но все, что свершено святым сим знаком,
Иль будет свершено на этом свете,
Ему покорном, — пустяком и мраком

Покажется, когда деянья эти
Глаз просветленный наш рассмотрит здраво.
В сравненье с тем, что сделал Цезарь третий;

И чрез меня вещающее право
Верховною его почтило честью,
За Божий гнев ему отмстить дав славу!

Дивись, к чему тебя стремлюсь привесть я:
Потом орел при Тите местью грянет
Над древнею греха людского местью.

Ломбардский зуб святую Церковь ранит —
И под ее крылами в блеске власти
Великий Карл на помощь ей предстанет!

Суди же тех, кого я в первой части
Беседы обвинял; недаром то мы
Считаем корнем наших всех несчастий!

Противоставил знаку мировому
Тот лилии — а этот — кто повинней? —
Так своему его присвоил дому!

Пусть гибеллины действуют отныне
Под новым знаком, чтобы прежний лживый
Уж отклика не встретил в гибеллине!

Знай, Карл, над ним смеющийся кичливо
Путем своих захватов и покупок:
Те когти льву сильней сорвали гриву!

Оплачет сын отеческий проступок!
Свое оружье Бог не переменит!
В Его руках меч с лилиями хрупок. —

Сиянье сей звезды всех тех оденет,
Чьи от добра не уклонялись ноги,
Но кто заслуги в мире со славой ценит.

Когда желанья, отдалясь с дороги,
Нас к славе и к заслугам отвлекают,
Лучи любви уже не столь в нас строги.

Заслуги те нас частью насыщают;
Вот почему не меней и не боле
Блаженства наши души ощущают.

Насытить Божья правда нас дотоле,
Сердца у нас любовию покоя,
Что к злу дороги нету нашей воле.

Различье звуков разрешится в строе
Приятном, и различие удела
Гармонией становится святою.

А вот блистает в этой искре белой
Ромео, чье не знало воздаянья
Великое и доблестное дело;

Но не гордится пусть его изгнаньем
Прованс, зане тот дурен нестерпимо,
Кто злоупотребит благодеяньем!

Когда на тронах королевских чтимы
Раймонда Беранже четыре дщери —
Заслуга то Ромео пилигримма.

Когда ж Раймонд, злым языкам поверя,
Изгнал его, обидев злобой ярой,
Семь за́ пять получил он — не потери!

И тот ушел, беспомощный и старый.
Но если б мир проведал, как ходил он,
Куска вслед за куском моля, как дара,

Его бы еще боле восхвалил он!»

« Часть 3 «Рай». Песнь 5

Часть 3 «Рай». Песнь 7 »