Песнь XIV

От центра с краю круглого сосуда
Вода стремится иль с краев к средине,
Смотря, извне ль толчок или оттуда.

Вот что внезапно в ум пришло мне ныне,
Когда жизнь славная Фомы скончала
Свои слова о попранной святыне.

Сравненью, приведенному сначала,
Подобно, чуть он кончил речь, Мадонна,
Возвыся голос к ним, опять сказала:

«Еще в нем ищет дух неутоленный
(Хоть словом не сказал, умом не сметил)
Иного знанья корень отдаленный.

Тот свет, что ныне ярко вас расцветил,
Останется ль навек, дабы могли вы
Сиять так ликом, как он ныне светел?

И если да, то молвите нелживо,
Когда в телесной будете природе,
Не ослепит ли это вас огниво?»

Как на земле танцоры в хороводе
Восторг являют, мчася в пляске новой,
Во взгляде и движеньях и в подходе —

Излился так восторг венца двойного,
Вертящегося в пляске перекрестной,
И в поступь и в движение, и в слово.

Кто плачется на жребий смертноносный,
Знай то, что смерть приносит впереди нам
Немало счастья в пажити сей росной!

Пред Троинственным, Двояким и Единим,
Кто, в Троице двойствен и в единстве вечен,
Сам не объемлем, грань всем ставит длинам.

Сей миг хвалой был тройственной отмечен, —
И высший подвиг этих звуков честью
Мог награжден быть и увековечен!

В круг меньший слух и взор спешил вознесть я.
Где лился голос, скромностью прелестной
Не уступая гласу благовестья:

«Как долго длится праздник сей небесный,
Дотоль любовь живет в нас, сообщая
Нам свет, каким извне она известна.

Тот свет есть ясность зрения, какая
В нас множиться все боле не устанет,
Нас в благодати умиротворяя.

Когда ж из праха славно плоть воспрянет, —
Полнее свет зажжется наш и доле
Затем, что совершенней строй наш станет.

И напряженней будет пламень воли,
Зане причастней ближе будем благу —
Верховный свет приять и видеть боле;

И новую получит взор отвагу,
И жарче огнь любви воспламенится,
И ярче свет наш будет шаг от шагу.

Как уголь темный, в коем жар таится,
Соприкасаясь с пламенем, зардеет,
И все, что в нем сокрыто, обнажится, —

Так жар любви, что в нашем духе тлеет,
Воскреснет, вновь плотской одевшись грудью,
Едва над прахом жизни дух повеет.

Зане угодно Божью правосудью,
Чтоб для блаженства было в нашей плоти
Довольно сильно каждое орудье».

«Аминь!» — враз грянуло в круговороте
Духо́в, свидетельствуя в говоривших
Об их к приятию телес охоте, —

И не одних своих, в могилах сгнивших,
Но всех, кто прежде дороги и милы
До прохожденья их чрез пламень бывших.

И се! наш светоч новым блеском пыла —
Тому подобным, коим солнца стрелы
Денницу зажигают, — осенило.

Как в час вечерний свод небесный целый
Мерцает блестками, чей свет столь нежен,
Что чуть их видишь в выси посинелой, —

Явился, столь бесчисленно-безбрежен,
Огней ряд новый за двумя кругами,
Что глазом он едва мог быть услежен.

О блеск святой, что возжигает пламя
Святого Духа! Ты воспламенился —
И я ослеп поникшими очами.

Когда ж я к Беатриче обратился,
То не сказать, как взор ее прекрасный
Таким огнем и радостью светился,

Что новой силой им зажжен был властно
Мой дух; а что летим мы к новым странам
По возбужденью сил мне было ясно,

И впрямь, в полете том, издалека нам
Уж улыбалось новое светило
Огнем до непривычности багряным.

Наречием, что вечно сердцу мило
И что всегда и всем равно понятно,
Моя душа восторг Творцу излила;

И жертвы пламень не угас, — обратно
Меня почтили Небеса подарком
В знак, что мольба моя для них приятна:

В огне со мной уж рдели столь же жарком
Блаженных хоры и воззвал я сладко:
«Как, Гелиос, их жжешь ты в блеске ярком!»

Как от сияний многих отпечатка
Путь Галаксии с севера до юга —
Для мудрых вековечная загадка, —

Две ленты, пересекшие друг друга,
На Марсе знак являли, что четыре
Квадранта, образуют середь круга.¹

Здесь моя память слов ничтожных шире:
Чтоб описать на том кресте Иисуса —
Какое слово отыщу я в мире?

Кто, взявши крест, идет вослед Иисуса,
Простит, что не даю я описаний
Сиявшего на древе Иисуса!

От верху к низу, и от длани к длани
В кресте летал рой искр огненноносный
И, сталкиваясь, вспыхивал в сиянье.

Так на земле луч солнца перекрестный
Прорежет тьму, и виден каждый атом,
Вращающийся быстро или косно

В пространстве, тем сиянием объятом,
Тот сумрак просветляющим попутно,
Что человек устроил для себя там.

Как в арфе совокупность струн иль в лютне,
Восторг подъемлет часто музыкальный
И в тех, кто звуки порознь слышит смутно, —

из сиявших мне первоначально
Огней лилася песнь, и в восхищенье
Пришел я, не усвоив гимн похвальный;

Но было в нем высокое хваленье,
Зане (хоть мне не ясное) «Воскресни
И победи»! — я слышал выраженье.

В таком восторге я от этой песни
Что вещи во вселенной я не знаю,
Чьи узы были б слаще и прелестней.

Быть может, смело я предпочитаю
Отраде звуков этих светоч сладкий
Прекрасных глаз, где я покой вкушаю,

Хоть в нем красот блестящей отпечатки
Становятся по мере возвышенья,
Но в них теперь смотрел я без оглядки.

Пусть извинят, что в самообвиненье
Себя я извиняю, это слыша:
Зане ее красе нет объясненья,

И тем полней она, чем всходит выше.

« Часть 3 «Рай». Песнь 13

Часть 3 «Рай». Песнь 15 »