Песнь I

Готовый плыть по волнам с меньшей смутой,
Поднял свой парус челн души моей,
Вдали покинув океан столь лютый,

И буду петь о той стране теней,
Где очищается душа чрез звуки,
Чтоб вознестись в небесный эмпирей.

Восстаньте же здесь, мертвой песни звуки:
Я ваш певец, о хор небесных дев!
Возьми цевницу,¹ Каллиопа, в руки

И слей с моею песнью тот напев,
Пред коим смолкла дев безумных лира,
В вас пробудившая бессмертный гнев! —

Цвет сладостный восточного сапфира,
Разлившийся в воздушной стороне
До сферы первой чистого эфира,

Восторгом взор мой упоил вполне,
Лишь вышел я вслед по стопам поэта
Из адских бездн, так грудь стеснивших мне.

Звезда любви, прекрасная планета,
Во весь восток струила блеск с высот,
Созвездье Рыб затмив улыбкой света.

Взглянув направо, созерцал я свод
Иных небес и видел в нем четыре
Звезды, чей блеск лишь первый видел род.

Играл, казалось, пламень их в эфире.
О, как ты беден, север наш, с тех пор,
Как блеска их уж мы не видим в мире!

Едва от звезд отвел я жадный взор
И к северу опять направил очи,
Где уж исчез Медведиц звездный хор, —

Вот — одинокий старец в мраке ночи
С таким в лице величьем, что сыны
Не больше чтут священный образ отчий.

Брада до чресл, сребрясь от седины,
Подобилась кудрям его, спадавшим
С его главы на грудь, как две волны.

Так озарен был лик огнем пылавшим
Святых тех звезд, что для моих очей
Он показался солнцем просиявшим.

«Кто вы? и как чрез мертвый вы ручей
Из тюрьм бежали вечной злой кручины? —
Он рек, колебля шелк своих кудрей. —

Кто вас привел? кто осветил пучины,
Когда вы шли из адской ночи вон,
Навек затмившей страшные долины?

Ужели ж так нарушен бездн закон?
Иль сам Господь решил в совете новом,
Чтоб шел в мой грот и тот, кто осужден?»

Тогда мой вождь и взорами, и словом
Мне подал знак потупить очи в дол,
Склонить колена пред лицом суровым,

Сказав ему: «Неволей я пришел!
Жена с небес явилась мне в юдоли,
Моля спасти его в пучине зол.

Но если ты желаешь, чтоб я боле
Открыл тебе, что нам дано в удел, —
Я отказать твоей не властен воле.

Последней ночи он еще не зрел,
Но так к ней близок был своей виною,
Что обратиться вспять едва успел.

Как я сказал, был послан я Женою
Спасти его, и не было иных
Путей, как тот, где он идет за мною.

Я показал ему все казни злых
И показать теперь хочу то племя,
Что очищается в грехах своих.

Как шел я с ним, рассказывать не время;
Небесной силой осенен был я,
Тех подвигов мне облегчившей бремя.

Дозволь ему войти в твои края!
Свободы ищет он, которой цену
Лишь знает тот, кто умер за нее.

Ты знал ее, принявший ей в замену
Смерть в Утике, где сбросил прах одежд,
Чтоб просиять в день судный. Не из плену

Бежали мы! Смерть не смыкала вежд
Ему, и в ад Минос меня не гонит.
Я из страны, где в горе, без надежд,

Тень Марции твоей поныне стонет
Все по тебе; о, старец пресвятой!
Ее любовь пусть к нам тебя преклонит.

Семь царств твоих пройти нас удостой!
Весть о тебе я к ней снесу вглубь ада,
Коль ад достоин почести такой».

«Мне Марция была очей отрада,
И в жизни той, — он провещал в ответ, —
Моя душа была служить ей рада.

Но ведь она в юдоли адских бед,
И ей внимать мне не велят законы,
Сложе́нные, как я покинул свет.

И если вас ведет чрез все препоны
Жена с небес, то льстить мне для чего?
Довольно мне подобной обороны.

Иди ж скорей и препояшь его
Осокой чистой и, омыв ланиты,
Всю копоть ада удали с него,

Чтоб спутник твой, туманом бездн повитый,
Не встретился с божественным послом,
У райских врат сидящим для защиты.

Весь остров наш, как видишь ты, кругом
Внизу, где волны хлещут в берег зыбкий,
Порос по мягкой тине тростником,

Затем что всякий злак, не столько гибкий,
Не мог бы там у бурных волн расти
И выдержать с волнами вечной сшибки.

Оттоль сюда не должно вам идти;
Смотри! уж солнце позлатило волны:
Оно укажет, где вам путь найти».

Тут он исчез. И, вставши, я, безмолвный,
Приблизился к учителю и там
Вперил в него мой взор, смиренья полный.

И он мне: «Шествуй по моим стопам!
Пойдем назад, куда долина горя
Склоняется к отлогим берегам».

Уже заря, со мглою ночи споря,
Гнала ее с небес, и я вдали
Уж мог заметить трепетанье моря.

Как путники, что, наконец, нашли
Путь истинный меж пройденными даром, —
Так мы безлюдной той долиной шли.

И под горой, где спорит с дне́вным жаром
Роса и, скрытая под тенью гор,
Не вдруг пред солнцем улетает паром, —

Там обе руки тихо распростер
Учитель мой над многотравным дерном.
И я в слезах, потупя долу² взор,

Поник пред ним в смирении покорном;
Тут сбросил он с меня покровы мглы,
Навеяны на лик мой адским горном.

Потом сошли мы к морю со скалы,
Не зревшей ввек, чтоб кто по воле рока
Здесь рассекал в обратный путь валы.

Тут препоясал он меня осокой,
И вот, — о чудо! — только лишь рукой
Коснулся злака, как в мгновенье ока

На том же месте вырос злак другой.

« Часть 1 «Ад». Песнь 34

Часть 2 «Чистилище». Песнь 2 »