Песнь XXII

Видал и я; как всадники рядами
Идут на смотр и рубятся с врагом,
И как порой бегут перед врагами;

Наездников видал в краю твоем,
Ареццо; видел их набег удалый,
В турнирах битвы, бег коня с конем,

Когда рога, колокола, кимвалы,
Иль с крепостей дадут на бой сигнал, —
Видал чужих и наших войск сигналы.

Но, думаю, никто не подавал
Таких сигналов пешим, или конным,
Иль морякам при виде звезд и скал.

С десятком бесов шли мы к осужденным:
Ужасный строй! но — в церкви со святым,
В гостинице — с обжорой беззаконным.

Я взор склонил к пучинам смоляным,
Желая знать устройство сей долины
И кто казнен под кипятком густым.

Как морякам изгибом спин дельфины
Дают намек, что время уж спасать
Их корабли от бури средь пучины, —

Так иногда, чтоб злую боль унять,
Мелькнет спина того, другого духа
И вдруг исчезнет молнией опять.

И как лягушки, скрыв с ногами брюхо
В воде канавы, по краям сидят,
Просунув морды на песок, где сухо:

Так грешники со всех сторон глядят;
Но адского при вид караула
Все подаются с ужасом назад.

Одна лишь тень — о страх! — не ускользнула,
Как иногда лягушка, всех смелей,
Сидит, когда другая уж спрыгну́ла.

И Душелов, подкравшись ближе к ней,
Крюк замотал в кудрях ее смолистых
И вытащил как выдру из зыбей.

Уже я знал все имена нечистых,
Заметив их при выбор, когда
Их строи пошел к смоле с брегов скалистых,

«Эй, Красный Черт! скорей, скорей сюда!
Сдери когтями кожу с плеч безбожной!» —
Воскликнула проклятая орда.

А я: «О вождь! разведай, если можно,
Кто сей несчастный здесь себя сгубил,
Врагам попавшись так неосторожно?»

Став близ него, учитель мой спросил:
«Где ты рожден?» — А он в ответ: «В Наварре:
Там при одном сеньоре я служил.

Отец же мой сгубил себя в пожаре
Слепых страстей и разорил весь дом —
Известный мот! Потом при государе

Тебальде Добром я служил рабом.
Тогда-то я предался гнусной страсти,
В чем мы отчет под варом отдаем».

Тут Вепрь Клыкан — а у него из пасти,
Как у свиньи, торчали по бокам
Клыки — одним стал рвать его на части.

Попал мышонок в лапы злым котам!
Но их капрал, обняв его руками,
Им крикнул: «Прочь, пока натешусь им!»

И, устремясь к учителю глазами:
«Спроси еще, — сказал, — но поспеши:
Не то его мы разорвем баграми».

Тогда мой вождь: «И так нам опиши,
Кто из Латинов здесь покрыт смолою?»
А он: «Сейчас ушел я от души

Того, кто жил в соседстве с их страною.
О, если б с ним я скрылся в кипяток,
Не слышал бы когтей их за спиною!»

Тут Вихрь Свирепый крикнул: «Кончен срок!»
И, крюк ему всадив в плечо, помчался,
Рванул и вырвал из него кусок.

Драконье Жало тоже уж подкрался
Ужалить ногу; но десятник их
Кругом-кругом злым оком озирался.

Тогда мой вождь — едва их гнев притих —
Спросил того, что с ужасом во взоре
Еще смотрел на кровь из ран своих:

«Кто ж этот дух, с кем ты расстался вскоре…
Не в добрый час покинул страшный пруд?»
«То был Гомита, — отвечал он в горе, —

Монах галлурский, всякой лжи сосуд:
Над пленными быв стражем у владыки,
Он честь себе снискал от них за труд.

Он их пускал за деньги без улики,
Как говорит, и в каждом ремесле
Был взяточник не малый, а великий.

Дон логодорский, Цанке, с ним в смоле;
Их языки усталости не знают,
И все толкуют о родной земле.

Но посмотри, как там глаза сверкают!
Мешаются от ужаса слова…
Того и жду, что спину поласкают!»

Тогда взглянул бесовский голова
Туда, где Сыч таращил очи злобно,
И крикнул: «Прочь, зловещая сова!»

«Хотите ль видеть, иль узнать подробно
Тосканцев, иль Ломбардцев? — молвил нам
Испуганный. — Здесь их созвать удобно.

Пусть Злые Лапы отойдут к скала́м,
Чтоб грешники от них не ждали мести;
А я, на этом сидя месте, к вам

Один, как есть, вмиг призову их двести,
Лишь свисну им: есть уговор у нас
Пред выходом давать друг другу вести».

Борзой тут рыло поднял вверх, потряс
Башкой и молвил: «Он хитер! от муки
Задумал он в смоле исчезнуть с глаз».

Но тот, который был богат на штуки:
«Хитер?.. О, слишком буду я хитер,
Когда предам товарищей вам в руки!»

Тут Криволет другим наперекор
Сказал: «Попробуй прыгнуть: за тобою
Не побегу в погон во весь опор;

Но крыльями взмахну я над смолою.
Каков-то будет у тебя успех,
Увидим мы, укрывшись за скалою».

Послушайте, какой тут вышел смех! —
Все в сторону оборотили взоры
И тот всех прежде, кто был против всех,

Миг улучил тогда Наваррец скорый:
Встал на ноги и в смо́лу в тот же миг
Прыгну́л, вести им предоставив ссоры.

Такой удар всех озадачил их;
Но бес, виновник шутки неприятной,
Помчался с криком: «Я тебя настиг!»

Напрасный труд! быстрее был стократно
Испуг, чем крылья: дух пошел ко дну,
А бес вернулся налету обратно.

Так утка вмиг ныряет в глубину
От сокола; а он, обманут уткой,
Рассерженный несется в вышину.

Тогда Давило, разбешенный шуткой,
Помчался вихрем, рад, что есть предлог
Подраться с тем, пред кем обманщик чуткий

Исчез в смоле, и когти рук и ног
В товарища впустил, и так над ямой
Сцепился с ним. Но тот и сам неплох!

Как ястреб, сам сцепился с ним упрямо
Когтьми, и драка страшная была,
Пока не пали в пруд кипящий прямо.

Смола обоих тотчас разняла;
Но не было в них сил взлететь над лавой:
Так облепила крылья им смола!

Тут сжалился над ними Черт Курчавый:
На помощь им велит тащить багры,
И четверо, налево и направо,

Спустились в ров с обрывистой горы
И, крючьями их зацепив во мраке,
Вмиг извлекли из смоляной коры.

И мы пошли, чертей оставив в драке.

« Часть 1 «Ад». Песнь 21

Часть 1 «Ад». Песнь 23 »