Песнь II

День отходил и сумрак пал в долины,
Всем на земле дозволив отдохнуть
От их трудов; лишь я один единый

Готовился на брань — в опасный путь,
На труд, на скорбь, о чем рассказ правдивый
Из памяти дерзаю почерпнуть.

О высший дух, о музы, к вам призывы!
О гений, всё, что зрел я, опиши,
Да явится полет твой горделивый!

Я начал так: «Всю мощь моей души
Сперва измерь, поэт-путеводитель;
Потом со мной в отважный путь спеши.

Ты говорил, что Сильвиев родитель,
Еще живой и тленный, низходил
Свидетелем в подземную обитель.

Но если жребий так ему судил,
То вспомнив, сколько приобрел он славы
И кто сей муж, и как правдив он был, —

Почтет его достойным разум здравый:
Он избран был, чтоб некогда создать
Великий Рим и быть отцом державы, —

Державы той, где — подлинно сказать —
Престол священный сам Господь поставил
Наместникам Петровым восседать.

В сем странствии — ты им его прославил —
Узнал он путь к победе над врагом
И тем тиару папам предоставил.

Сосуд избранья в небе был потом,
Да снищет там той вере подкрепленье,
Что мир ведет спасения путем.

Но мне ль идти? Кто дал соизволенье?
Я не Эней, не Павел; сам не зрю,
И кто ж узрит во мне к тому влеченье?

И так, коль дерзкий подвиг сотворю,
Страшусь, в безумие он мне вменится.
Мудрец, ясней поймешь, чем говорю».

Как тот, кто хочет, но начать страшится,
Полн новых дум, меняет замысл свой,
Отвергнув то, на что хотел решиться, —

Так я томился в мрачной дебри той,
И мысль свою, обдумав, кинул снова,
Хоть предан был вначале ей одной.

«Коль я проник вполне в значенье слова, —
Возвышенная мне сказала тень, —
Твоя душа познать боязнь готова.

Боязнь людей отводит каждый день
От честных подвигов, как призрак ложный
Страшит коня, когда ложится тень.

Но выслушай — и страх рассей тревожный, —
Что моего пришествия вина
И что открыл мне жребий непреложный.

Я с теми был, чья участь не полна;
Там, слыша голос Вестницы прекрасной,
Я вопросил: что повелит она?

Светлей звезды в очах горел луч ясный,
И тихим, стройным языком в ответ
Она рекла¹ как ангел сладкогласный:

«О Мантуи приветливый поэт,
Чья слава свет наполнила далеко
И будет в нем, пока продлится свет!

Любимец мой, но не любимец рока,
Препону встретил на брегу пустом
И вспять бежит испуганный жестоко.

И я страшусь: так сбился он на нём,
Что уж не поздно ль я пришла с спасеньем,
Как в небесах была мне весть о том.

Подвигнись в путь и мудрым убежденьем
Все для его спасенья уготовь:
Избавь его и будь мне утешеньем,

Я, Беатриче, умоляю вновь;
Меня от звезд, куда стремлюсь желаньем,
Подвигла, речь вложив в уста, любовь.

Там, пред моим Владыкой, с состраданьем,
Поэт, я часто похвалюсь тобой».
Умолкла тут… И начал я воззваньем:

— О благодать, которою одной
Наш смертный род превысил все творенья
Под небом, что свершает круг меньшой!

Так сладостны твои мне повеленья,
Что я готов немедля их свершить;
Не повторяй же своего моленья.

Но объясни: как можешь нисходить
Без трепета в всемирную средину
От горних стран, куда горишь парить?

«Когда желаешь знать тому причину, —
Она рекла, — короткий дам ответ,
Почто без страха к вам схожу в пучину.

Страшиться должно лишь того, что вред
Наносит нам: какой же страх бесплодный,
Как не боязнь того, в чем страха нет?

Так создана я благостью Господней,
Что ваша скорбь меня не тяготит
И не вредит мне пламень преисподней.

Там некая Заступница скорбит
О том, к кому тебя я посылаю,

И для нее жестокий суд разбит.»

Потом к Лючии обратила слово,
Рекла: «Твой верный ждет тебя в слезах,
И я отсель его тебе вверяю.»

И Лючия, жестокосердых враг,
Подвигшись, мне вещала там, где вечно
С Рахилью древней воссежу в лучах:

— О Беатриче, гимн Творцу сердечный!
Спаси того, кто так тебя любил,
Что для тебя стал чужд толпе беспечной.

Не слышишь ли, как плач его уныл?
Не зришь ли смерть, с которой он сразился
В реке, пред ней же океан без сил? —

Никто так быстро в мире не стремился
От гибели, иль к выгодам своим,
Как мой полет от слов тех ускори́лся

С скамьи блаженной к пропастям земным —
Ты дал мне веру мудрыми словами,
И честь тебе и тем, кто внемлет им!»

Потом, сказав мне это, со слезами
Взор лучезарный возвела горе,
И я потек быстрейшими стопами.

И, как желала, прибыл к той поре,
Когда сей зверь пресек в пустынном поле
Твой краткий путь к прекрасной той горе.

Так что ж? зачем, зачем же медлит боле?
Что на сердце питаешь низкий страх?
Что сделалось с отвагой, с доброй волей

Когда так бодрствуют на небесах
Блаженные три Девы над тобою
И я сулю тебе так много благ?

И как цветочки, стужею ночною
Согбенные, в сребре дневных лучей
Встают, раскрывшись, на ветвях главою, —

Так я воздвигся доблестью моей;
Столь дивная влилась мне в грудь отвага,
Что начал я, как сбросив груз цепей:

«О слава ей, подательнице блага!
О честь тебе, что правым словесам
Уверовал и не замедлил шага!

Так сердце мне с желаньем по стопам
Твоим идти возжег ты мудрым словом,
Что к первой мысли возвращаюсь сам.

Идем: крепка надежда в сердце новом —
Ты вождь, учитель, ты мой властелин!»
Так я сказал, и под его покровом

Нисшел путем лесистым в мрак пучин.

« Часть 1 «Ад». Песнь 1

Часть 1 «Ад». Песнь 3 »