Искать произведения  search1.png
авторов | цитаты | отрывки

Переводы русской литературы
Translations of Russian literature


Песнь XI


Содержание

На вершине обрушенной скалы, составляющей границу между кругом еретиков и следующим, поэты укрываются от ужасного зловония адских испарений за крышею одиноко стоящей гробницы папы Анастасия. Они идут медленно для того, чтобы наперед привыкнуть к зловонию, восходящему с кровавой реки из глубины седьмого круга. Пользуясь этим временем, Виргилий, по просьбе Данта, объясняет ему распределение грехов по кругам ада и говорит, что вне пределов адского города (Ад. VIII, –), в пройденных уже кругах, наказуются невоздержные, слепо предававшиеся естественным побуждениям; но что внутри города, в более глубоких кругах ада, помещены те, которые, предавшись влечениям неестественным, превратили свою человеческую природу в животную, зверскую: все они разделены на три класса, смотря потому, на кого направлено насилие: на ближних, на самих себя, или на Бога. За грешниками, виновными в насилии, следуют обманщики, а на самом дне ада виновные в величайшем грехе — измене. Накониц Виргилий объясняет Данту, почему ростовщики отнесены к числу грешников, направлявших насилие против законов Божеских. — Наступает утро. Поэты идут далее.


У рубежа окраины высокой,
Над грудою обрушенных громад,
Пришли мы к бездне более жестокой.

И, встретив тут невыносимый смрад,
Клубившийся над пропастью бездонной,
За страшным гробом мы взошли на скат,

И я прочел на крыше раскаленной:
«Здесь Анастасий папа в гробе скрыт,
С прямой стези Фотином совращенный».

«Нам медленно сходить здесь надлежит,
Чтоб свыклось чувство с адским испареньем:
Тогда нам смрад уже не повредит».

А я: «Займи ж мой ум благим ученьем,
Чтоб этот час без пользы не пропал».
И вождь: «Я сам с твоим согласен мненьем.

Мой сын, — он начал, — в бездне этих скал
Три меньших круга вьются ступеня́ми,
Как там вверху, где путь наш пролегал.

Все три кишат проклятыми тенями;
Но чтоб постиг ты Божий суд святой,
Узнай: за что казнятся небесами.

Цель всякой злобы, в небе проклято́й,
Одна — обида; к ней же две дороги:
Или насилье, иль обман людской.

Но как лишь людям свойственны подлоги,
То ими Бог сильнее прогневлен:
За то на дне и суд им самый строгий.

Весь первый круг насилью посвящен;
Но как трем лицам вред от сей невзгоды,
То в три отдела круг сей раздроблен.

Против Творца, против своей природы,
На ближних, с их стяжаньем возстает
Насилие и вот тому дово́ды.

Вред ближнему насилие влечет
Увечьями, убийством, а стяжанью,
Поджогами, разбоем, и в зачет

Смертоубийству, злому истязанью
И грабежу казнь лютая вовек
В отделе первом служит должной данью.

Сам на себя заносит человек
Насилья длань: за то скорбит стократно
В другом отделе каждый, кто пресек

Сам дни свои, кто, промотав развратно
Именье, горем отягчил главу
И плакал там, где мог бы жить приятно.

Наносится насилье Божеству,
Когда проклятья сердце изрыгает
И благости Его и естеству.

За то отдел последний отмечает
Клеймом своим Каорсу и Содом
И тех, чье сердце Бога отрицает.

Обман, грызущий совесть всем, на том
Свершиться может, кто с доверьем внемлет,
Иль кто доверья чужд в уме своем.

В грехе последнем, кажется мне, дремлет
Лишь долг любви, природы нежный дар:
За то второй великий круг объемлет

Гнездо льстецов, жрецов волшебных чар,
Соблазн, подлог, татьбу и святотатство
И всякий грех, достойный горших кар.

Но первый грех забыл любовь, богатство
Природное, и то, что слито с ней,
Чем зиждутся доверие и братство.

А потому в кругу меньшом, где всей
Вселенной центр, где Дис царит ужасный,
Всяк изменивший стынет в бездне сей».

И я: «Мой вождь, твое ученье ясно
И верное дает понятье мне.
О бездне сей и о толпе злосчастной.

Но объясни: погрязший род в волне,
Носимый ветром и разимый градом
И та толпа, что спорит век в войне, —

Зачем не Здесь, за раскаленным градом,
Казнятся, если подлежат суду,
А если нет, за что пожраты адом?»

А он в ответ: «Зачем в таком бреду,
Как не случалось прежде, ум твой бродит?
Иль новое имеет он в виду?

Не помнишь ли то место, где выводит
Твой Аристотель в Ифике- из всех
Три склонности, на них же казнь нисходит:

Невоздержанье, злость, безумный грех
Животности? и как невоздержанье
Наказано от Бога легче тех?

И так, коль обнял ты вполне то знанье
И приведешь на память проклятых,
Приемлющих вне града наказанье,

То сам поймешь, зачем от этих злых
Отлучены и с меньшим гневом мщенья
Млат Правды Божьей сокрушает их».

«О солнце, врач смущенного воззренья!
Так ясно ты решаешь, что уму
Равно полезны: знанье и сомненья.

Но уклонись назад, — я рек ему, —
И объясни: чем Бога оскорбляет
Дающий в рост? рассей мне эту тьму».

«Кто философию постиг, тот знает,
Что стройный чин, — сказал он, — естества
Течение свое воспринимает

Из разума, искусства Божества,
И если в физику вникал, то, много
Не рывшись в ней, найдешь сии слова:

Искусство ваше подражает строго
Природе так, как дядьке ученик:
И так искусство как бы внук есть Бога.

Из этих двух, коль мыслями ты вник
В начало книги Бытия, и должно
Жизнь почерпать и размножать язык.

Но ростовщик, идя стезею ложной,
Расторг в души корыстной, полной зла,
Союз искусств с природой непреложной.

Но следуй мне: идем! уж ночь прошла:
Трепещут Рыбы на эфире звездном
И Колесница уж на Кавр легла,

А спуск еще далек, где сходит к безднам.»


Песнь 11
Часть 1. «Ад»
Поэма «Божественная комедия» Данте Алигьери


« Часть 1 «Ад». Песнь 10

Часть 1 «Ад». Песнь 12 »





Искать произведения  |  авторов  |  цитаты  |  отрывки  search1.png

Читайте лучшие произведения русской и мировой литературы полностью онлайн бесплатно и без регистрации, без сокращений. Бесплатное чтение книг.

Книги — корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Фрэнсис Бэкон

Без чтения нет настоящего образования, нет и не может быть ни вкуса, ни слова, ни многосторонней шири понимания; Гёте и Шекспир равняются целому университету. Чтением человек переживает века.
Александр Герцен



Реклама