Приложение

А. С. Грин — С. А. Венгерову

Глубокоуважаемый Семен Афанасьевич!

Я написал и посылаю Вам свою краткую автобиографию, с перечнем изданий, где приходилось мне быть напечатанным. В непродолжительном времени я пришлю Вам все свои книжки. Но вот беда — совсем не помню, по каким именно №№ различных изданий прошли рассказы. Помню только года. Скажите, пожалуйста, нужно это обязательно или нет? Рассказов, которых нет в имеющих быть присланными мною книжках, — около 60. В большинстве случаев это скверные, наспех писанные вещи, их не стоит читать.

На иностранные языки меня еще не переводили, за исключением одной латышской и еврейской газеты (не помню — какие), а вчера я получил из Мюнхена предложение перевести меня для издания у Георга Мюллера на немецком языке.

С глубоким уважением А. С. Грин. <СПб> 2-я рота, дом 78 кв. 24. 15 марта <1913 г.>.

А. С. ГРИН

Я родился в городе Слободском Вятской губернии в 1881 г. (не точно, в 1880. — В. С.), 11 августа, но еще грудным ребенком был перевезен в Вятку, где и жил безвыездно до 16-ти лет вместе с родителями. Мой отец Степан Евсеевич Гриневский, происходит из рода дворян Виленской губернии. Дедушка, т. е. отец моего отца, был крупным помещиком Дисненского уезда. В 1863 году отец по делу польского восстания был арестован, просидел 3 года в тюрьме, а затем пробыл 2 года в ссылке в Тобольской губернии. Имение, разумеется, конфисковали. Освобожденный общей амнистией того времени, отец пешком добрался до Вятки и здесь в конце концов основался, поступив на земскую службу, где служит и сейчас бухгалтером губернской земской больницы. Ему 71 год. Он женился в Вятке на девице из мещан, Анне Степановне Ляпковой, моей матери, умершей, когда мне было 12 лет (в 1893 году. — B. C.). Мои две сестры и брат (родившиеся позже меня) не имели никакого значения в моей жизни, кроме личных, очень хороших с ними отношений, и поэтому говорить о них я не буду. Детство мое было не очень приятное. Маленького меня страшно баловали, а подросшего за живость характера и озорство — преследовали всячески, включительно до жестоких побоев и порки. Я научился читать с помощью отца 6-ти лет, и первая прочитанная мною книга была «Путешествие Гулливера в страну лилипутов и великанов» (в детском изложении). Мать тогда же научила писать. Мои игры носили характер сказочный и охотничий. Мои товарищи были мальчики- нелюдимы. Я рос без всякого воспитания. В 10 лет отец купил мне ружье, и я пристрастился к охоте.

9-ти лет я поступил в реальное училище, но после двух исключений за скверное поведение (так называли) был исключен окончательно в 3-й раз из 3 класса за стихотворный пасквиль на учительский персонал (Гриневский был исключен из второго класса и написал он не пасквиль, а шуточные стихи — подражание пушкинскому «Собранию насекомых». См. «Автобиографическая повесть », стр. 18—21. — В. С.). Меня отвели в городское 4-х классное училище, которое я, после одного исключения, окончил благополучно в 1896 году. Начав читать с 6-ти лет, я читал всё, что под рукой было, сплошь, от «Спиритизма с научной точки зрения» до Герштекера (Вселенная. Рассказы из физической, математической и политической географии для детей среднего возраста, — В. С.) и от Жюля Верна до приложений к газете «Свет». Тысячи книг сказочного, научного, философского, геологического, бульварного и иного содержания сидели в моей голове плохо переваренной пищей. Летом 1896 г. с 20 рублями в кармане и советами «не пропасть» я отправился в Одессу, мечтая сделаться моряком. Надо сказать также, что в детстве я усердно писал плохие стихи, а отец, через год после смерти матери, женился вторично.

Поголодав с месяц в Одессе, я поступил матросским учеником на пароход «Платон», позже матросом на «Цесаревич», еще позже — на парусное херсонское судно (сравните «Автобиографическая повесть», стр. 51, 67, 73. — В. С.). В промежутках работал чернорабочим. Затем меня потянуло домой (через год), дела мои пошли скверно. Я выехал зайцем через Ростов-н<а>-Д<ону> — Волгу — к реке Вятке и прибыл домой, где всю зиму переписывал роли местной драматической труппе, выступая изредка в третьестепенных ролях. С неделю я посещал также железнодорожную школу (телеграфисты, кондуктора и пр.), но это мне скоро надоело. Я жил от отца отдельно, он помогал мне. Летом 1898 года я уехал в Баку, где служил на рыбных промыслах, на пароходе «Атрек» (комп. «Надежда »), а больше всего был Максимом Горьким. Изнурительная лихорадка заставила меня покинуть Баку, я приехал зайцем домой (весной 1899 г.) и поступил банщиком на станцию Мураши Пермь-Котласской дороги. С осени я стал работать в железнодорожных мастерских Вятского депо и строгал различное дерево на различных машинах до весны. В апреле я поступил матросом на баржу (сравните «Автобиографическая повесть», стр. 106. — В. С.), но в Нижнем рассчитался, вернулся в Вятку и глухой зимой ушел пешком на Урал. Я работал на Пашийских приисках, на домнах, в железных рудниках села Кушва (г<ора> Благодать), на торфяниках, на сплавке и скидке дров и дровосеком. К осени мне это надоело.

Я вернулся домой и стал снова переписывать роли для театра и бедствовал. В этом же году (1901-м) я по желанию отца (а, отчасти, и по своему собственному) был сдан в солдаты. Служить мне пришлось в Пензе, в 213-м Оровайском резервном батальоне. Службу я возненавидел мгновенно и, достаточно просидев в карцере, бежал летом 1902 г., но был пойман в Камышине и отсидел еще месяц (три недели. — В. С.). Скоро я познакомился с революционерами. Они устроили мне второй побег зимой 1902 г. Я приехал в Симбирск, где, поработав некоторое время на лесопильном заводе, ранней весной был отправлен в Саратов. Отсюда я выехал через месяц и скитался по разным городам России вплоть до Севастополя, где был арестован в ноябре 1903 г. за пропаганду во флоте и крепостной артиллерии.

Я просидел почти два года. Меня присудили к лишению всех прав и бессрочной ссылке на поселение. 17-е октября 1905 года освободило меня. В декабре того же года (в январе 1907 г. — В. С.) я был арестован в С.-Петербурге и в начале июля (в мае. — В. С.) 1906 г. выслан административно в Туринск, Тобольской губернии, откуда через день бежал и приехал в августе в Москву. Здесь я, прожив дней десять, написал первый рассказ для мягковского «Колокола» (издательство) под названием «Заслуга рядового Пантелеева». Мне дали сто рублей. (Точное название издательства и сумму первого гонорара Грина см, стр. 455—456. — В. С.). Я приехал в Петербург. Здесь (живя по подложному паспорту) я стал писать. Мой первый литературный рассказ «В Италию» напечатал в начале 1907 г. (в декабре 1906. — В. С.) А. Измайлов в «Биржевых ведомостях». Затем два рассказа напечатал В. С. Миролюбов в «Трудовом пути», и я продолжал писать. Летом 1910 года я был арестован, как нелегальный, и, отсидев положенные три месяца, отправился в Архангельскую губернию сроком на 1 год и 7 месяцев. Мне назначили уездный город Пинегу, затем, к осени 1911 года, перевели в Архангельск. Весной, 15 мая 1912 года, я освободился, вернулся в Петербург и теперь имею право носить настоящее имя. Главное событие моей жизни — встреча с В. П. Абрамовой, ныне моей женой (весь текст — машинопись, последнее предложение вписано от руки. — В. С.).

А. С. Грин (А. С. Гриневский).

Приложение
«Автобиографическая повесть» А. Грин